25 сентября 2011 года

"Встреча с детством: научение любви"

Доклад Митрополита Минского и Слуцкого Филарета, Патриаршего Экзарха всея Беларуси на Международных Успенских чтениях "Детство в христианской традиции и современной культуре". Свято-Успенская Киево-Печерская Лавра, 26-29 сентября 2011 года, г. Киев.

Дорогие собратия архипастыри, пастыри, братья и сестры, участники Международных Успенских чтений!

Сердечно приветствую вас и благодарю за радость встречи на благодатной земле прекрасного города Киева.

Каждой конференции предшествует некоторое ожидание, предвосхищение дружеского общения, праздника, который вносит в любую, ставшую традиционной встречу, элемент новизны. К сожалению, мне не удается участвовать во всех встречах, которые по благословению Блаженнейшего Владыки Владимира, проходят в стенах древней Лавры. Но ожидание приглашения, узнавание присущего Успенским чтениям стиля, уловимого уже в названиях конференций, не покидают меня из года в год.

Сегодня мы приглашены к беседе о детстве.

Когда я прочитал тему конференции, она вызвала у меня улыбку. Что может сказать 76-летний монах архиерей о детстве? Мое окружение, да и я сам — безнадежно взрослые люди. Громыхание торжественных мероприятий и шелест повседневных дел заглушают не только внимание к хрупкости детства, но порой даже память о собственном отрочестве. Проблемы, которыми так щедро делятся люди, и которые чаще всего коренятся в нежелании понимать ближнего, представляют мир как бы застывшим, остекленевшим в ложной серьезности. И тут — детство…

Впрочем, неожиданность темы — это как раз то, что всегда ожидаешь от Успенских чтений. И если задуматься глубже, то вот это парадоксальное ожидание неожиданности и составляет характерную черту детства. Мир чудесного, откровение нового — это то, что питает детство и это то, что думается, ожидает от нас Господь, когда говорит: «Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мк.10:15).

Полагаю, что всем нам, каждому христианину очень важно научиться воспринимать свою жизнь как Путь. В пути происходят встречи и расставания, в пути мы меняемся. Многие евангельские сюжеты разворачиваются в дороге. Наконец Сам Господь говорит о Себе: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14:6).

Я хочу обратить ваше внимание на один из отрезков евангельского пути, когда после фаворского Преображения Иисус идет с учениками через Галилею в Капернаум. «Дорогою — как передает нам апостол и Евангелист Марк, — <они> рассуждали между собою, кто больше» (Мк.9:34).

Полагаю, что разговор был достаточно серьезным, взрослым. Речь шла о месте, то есть, говоря современным языком, о статусе учеников Христовых. Меру серьезности этой темы для них мы можем увидеть из эпизода, описанного апостолом Матфеем. «Тогда приступила к Нему — то есть ко Господу — мать сыновей Зеведеевых с сыновьями своими, кланяясь и чего-то прося у Него. Он сказал ей: чего ты хочешь? Она говорит Ему: скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем…Услышав [сие, прочие] десять [учеников] вознегодовали на двух братьев» (Мф.20:20-21, 24).

Печально, но и древние ученики и мы, нынешние последователи Господа Иисуса Христа, предстоя Царству Божию, думаем зачастую только о себе, о том, как нас воспринимают окружающие люди, мир. Это пагубное следствие грехопадения, за которым кроется неуверенность в себе, желание компенсировать собственную ограниченность сугубым вниманием со стороны ближних.

Интересно то, что эта сосредоточенность на себе является в новоевропейском мышлении атрибутом взросления культуры. Для классиков Декарта и Канта путь к познанию истины идет через обретение способности самостоятельно, как бы из самого себя производить знание. Для позднейших авторов, стоящих на границе другой эпохи и тем более остро воспринимающим существенные черты уходящей поры, эта самостоятельность была связана с принципиальным атеизмом, с необходимостью отвергнуть Бога ради того, чтобы занять Его место.

Но Господь говорит о другом пути к самореализации. Спросив Своих учеников о предмете разговора по дороге в Капернаум, Он «призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою. И, взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не Меня принимает, но Пославшего Меня» (Мк. 9: 35-37).

Господь не осуждает дерзновенного желания быть первым. Но Он указывает, что оно достижимо совершенно в иной, новой логике — будь из всех последним и всем слугою. При этом Господь берет дитя и говорит, что служение заключается в принятии таких вот детей во имя Его.

Что же произошло? Ученики Христовы воспринимали своего авву как земного учителя, близость к Которому сулит определенные блага. Но проповедник кротости и любви, Христос, указывает на дитя. Приятие такого ребенка не может принести никакой пользы. Оно может произойти только тогда, когда взыскуя первенства, человек ищет не своей славы, а славы как таковой, чистой, незамутненной корыстью, радости бытия. И Господь указывает на «бесполезного» ребенка как на источник такой царственной радости.

Путь в Царство Божие лежит не через широкие врата, но через неприметную для мира калитку, калитку детства.

Как-то у преподобного Серафима Вырицкого спросили, какое духовное делание является самым сложным. Святой ответил, что это молитва и воспитание детей.

Мне бы хотелось остановиться на этом подробнее.

В мысли преподобного Серафима кажется обычным упоминание молитвы. Но что касается воспитания детей, то вызывает удивление, во-первых, то, что святой так высоко оценил степень сложности воспитания, а во-вторых, то, что оно поставлено в один ряд с молитвой.

Для того, чтобы уяснить мысль святого мы, полагаю, можем обратиться к апостолу Павлу, у которого семья выступает образом малой Церкви. «Муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви». И далее апостол добавляет: «оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф.5:23, 31-32).

Здесь ничего не говориться о детях. Но если мы дерзнем развить образ богодухновенного автора, то можно представить, что дети – это образ благодати, пребывающей в Церкви. Тогда мысль преподобного Серафима Вырицкого становится предельно ясной. Встреча с детством – это встреча с благодатью, а воспитание ребенка – это удержание этой благодати в храме собственной души, в семье как малой Церкви.

Дети – это Божий дар. Они не собственность, которой можно распоряжаться по своему личному усмотрению. Родители призваны прозревать Промысел Божий о ребенке. Полагаю, что это распознание есть поистине удивительное творчество, синергия Бога и человека.

Думаю, именно поэтому древняя Церковь пришла к возможности крестить детей. Как определили отцы Карфагенского собора о дарах Таинства крещения: «благодать Божия не только подает знание, что подобает творить, но еще вдыхает в нас любовь, да возможем и исполнить, что познаем».

То есть в крещении распознается главное, чем является ребенок – он чадо Царствия Божия. Как говорится в заключительной молитве на Оглашении: «да не ктому чадо тела будет, но чадо Твоего Царствия».

Если мы примем мысль о том, что дети в семье сообразны пребыванию благодати в Церкви, то мы можем сделать еще один вывод. Принимая, то есть воспитывая детей, мы и сами воспитываемся. Благодать детства объединяет не только каждого родителя с ребенком, но родителей между собой. Детство открывает нам то, что есть нелицемерная любовь.

Позволю себе вспомнить один забавный случай детской искренности, разрушающей все наносное и ложное. По долгу архиерейской службы мне было необходимо открывать очередную выставку в Минске. Я уже говорил, что уровень «взрослости» на подобных мероприятиях зачастую приводит к тому, что казалось бы простые вещи, обычные приветствия вызывают неимоверное искусственное напряжение. И вот когда торжественное открытие выставки подходило к концу, и я в сопровождении свиты направлялся к выходу, к нам неожиданно подошел мальчик лет около пяти-шести. Окружавшие меня люди от неожиданности расступились, фотографы приготовились ловить удачные кадры, я благословил чадо, а умница малыш спросил меня: «Владыка, а почему ты такой толстый?».

Сконфуженность окружавших меня людей была настолько искренней, их недоумения настолько ярким, что я от души рассмеялся и ответил мальчику: «Правильно, малыш! Кто еще обличит архиерея. Кушать надо меньше».

Вспоминая встречи с такими детьми, мне становятся по-особому дороги слова Спасителя: «кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мк. 10:15). Вряд ли кто-то способен на такую как у детей серьезность в поиске Бога.

И мне кажется, что детская серьезность взыскует такой откровенности, которая способна перевернуть душу взрослого человека. Одним из таких откровений в моём детстве был отец, в частности его непрерывное преподавание музыки в годы войны. Для моего детского сознания начавшаяся война представала в некотором романтическом ореоле. Герои, оружие и прочее. И вместо всего этого мой отец уезжал в Москву для преподавания музыки. Это было трудно вместить. Но особая серьезность отца, с которой он подходил к задаче во что бы то ни стало продолжать преподавание, в конце концов открыли для меня то, что музыка, культура, духовный мир в целом являются подлинным оружием, оберегающим мир от хаоса.

Любовь не тождественна сентиментальности. Дети учат нас этому. Также как они учат тому, что воистину «любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13:4-7).

Дай Бог, чтобы каждый из нас обрел в своей жизни опыт подобной чистоты отношений друг с другом и с Богом.

Благодарю за внимание.

+Филарет

Митрополит Минский и Слуцкий,

Патриарший Экзарх всея Беларуси

25 сентября 2011 года

Church.by