«В нынешнее сложное, мятущееся время людям очень важно услышать слово авторитетного человека, особенно слово мудрого архипастыря. Поэтому мы решили обратиться с просьбой дать короткие интервью к ряду известных не только в Церкви, но и в обществе архиереев. Эту серию интервью мы открываем выступлением одного из самых авторитетных наших архиереев, постоянного члена Священного Синода, Патриаршего Экзарха всея Беларуси, Митрополита Минского и Слуцкого Филарета», — говорится в предисловии «РНЛ» к интервью Владыки Экзарха.

— Ваше Высокопреосвященство, Вы служите в Республике Беларусь уже несколько десятков лет. На Ваших глазах и Вашими трудами происходило восстановление православной жизни в республике. Об успехах можно многое сказать. Но наш вопрос о другом: что, на Ваш взгляд, предстоит сделать?

— Позвольте мне, прежде чем отвечать на Ваш вопрос, поздравить всех сотрудников и читателей сайта информационного агентства «Русская народная линия» с Рождеством Христовым и Новым годом. Дай Бог, чтобы перемены, которые неминуемы для всех нас, укрепляли веру в Бога, доверие друг ко другу и любовь к земному Отечеству.

Вернемся теперь к Вашему вопросу. Уверен, что делать нам предстоит то же самое, что предстояло делать и в начале пути: свидетельствовать о Христе. То, что Вы называете успехами, для меня — чудо Божие. Открытие монастырей и храмов, становление православного образования и прочие вехи жизни православной Беларуси — это действие благодати Божией через самых разных людей, открывших для себя Христа.

Конечно, время сейчас изменилось. И это обязывает нас искать новый язык проповеди. Порой мне кажется, что раньше было гораздо проще говорить о Христе. В людях было некое, с молоком матери впитанное, представление о добре и зле. И нам самим было понятно, что отстаивать.

Сегодня же происходит размывание границ. Нравственные идеалы перестают быть очевидными. Оказывается нелегко сохранить серьезное отношение к духовным вопросам. Само Евангелие с трудом воспринимается как призыв изменить жизнь.

Мы должны уметь говорить о самых разных проблемах наших соотечественников. Чтобы сегодня быть услышанными, нам нужно, во-первых, следить за собственной нравственной чистотой, а во-вторых, приучать себя к профессионализму в суждениях.

Таковы, на мой взгляд, задачи Церкви на сегодня. Разумеется, это вкратце.

— Важнейшим направлением служения Церкви является выстраивание церковно-государственных отношений. Как Вы оцениваете уровень и характер отношений Белорусской Православной Церкви Московского Патриархата с властями Республики Беларусь?

— Отношения дружественные, и у них есть правовая база. В Беларуси сторонники «светскости по-советски» не вправе указывать, что у нас якобы по закону Церковь отделена от государства. Фразы такой в белорусской Конституции нет. Зато Закон о свободе совести и религиозных организациях в Республике Беларусь признаёт определяющую роль Православной Церкви «в историческом становлении и развитии духовных, культурных и государственных традиций белорусского народа».

В истории наших связей этапным годом был 2003-й, когда между Белорусской Православной Церковью и Республикой Беларусь было заключено соглашение о сотрудничестве. Потом, уже в его рамках, добавились соглашения локальные — с министерствами, ведомствами…

Подчеркну один момент. Вот есть церковно-государственное сотрудничество как факт, за ним стоит богатое содержание… Но зачем, по какой причине эти связи Церкви и государства устанавливаются? — можно задать вопрос. Я убежден, что подлинная основа этого сотрудничества укоренена в Предании, и не где-то на его периферии, а в самой сердцевине — в стремлении христиан исполнить Христову заповедь. Господь зовет нас в темницы, указывая на узника как на Свой образ[1], — и мы выстраиваем отношения с МВД, Департаментом исполнения наказаний, в частности. Господь зовет нас к больным, нагим, голодным — вот откуда эти наши соглашения с Минздравом, с органами социальной защиты.

— Как известно, наиболее тесные отношения на постсоветском пространстве сложились между Российской Федерацией, Беларусью и Казахстаном. Недавно глава Российского Правительства В.В. Путин выступил с идеей упрочения экономических и политических связей стран СНГ и создания Евразийского Союза. Какую роль, на Ваш взгляд, может сыграть Русская Православная Церковь в укреплении политического единства близких по историческому опыту и менталитету народов?

— Если говорить об «историческом опыте» — на мой взгляд, это по-человечески естественно, что народы наших стран тяготеют друг к другу. То, что Православная Церковь на территории стран ЕврАзЭС едина, действительно может стать серьезным фактором достижения подлинного единства.

Что об этом можно сказать? У взаимного притяжения постсоветских народов есть свой микро-уровень — нити родства и дружбы между конкретными людьми. Церковь понимает желание людей, считающих себя братьями и сестрами, жить в общем доме.

Вместе с тем, единство в Церкви — это единство членов Тела Христова. Оно основано на вере, следствием которой являются определенные социальные, политические и прочие представления. То есть мы проповедуем единство, которое поднимает каждого над собственной ограниченностью, а не навязывает одну норму в качестве обязательной для всех остальных.

— Вы один из самых авторитетных и опытных архиереев Русской Православной Церкви. Вам довелось жить в разные исторические эпохи, знать многих известных церковных деятелей. Сейчас некоторые общественные и церковные деятели активно выступают с осуждением деятельности Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского) и так называемого «сергианства». Вы, наверняка, общались с людьми, которые лично знали Патриарха Сергия. Как по прошествии времени Вы оцениваете его личность и его труды?

— Что ж, в свое время я имел счастье трудиться под омофором Святейшего Алексия I, преемника Патриарха Сергия на Первовятительской кафедре. Оба Архипастыря — вечная им память! — думаю, жили единым духом.  

Отзывы о Святейшем Сергии при мне действительно звучали. И вот, судя по тому, что говорили очевидцы, Патриарх Сергий был человеком большой веры и мягкого сердца. Быть может, его современные оппоненты, для которых он олицетворял приспособленчество, стали бы спокойнее в своих претензиях, соприкоснувшись с ним лично…

Удивляюсь — как это иные критики «Декларации» 1927 года ничтоже сумняшеся приписывают Владыке Сергию некий страх за свою персональную безопасность? Думаю, коль скоро мы не можем заглянуть в чужую душу, то должны изначально предполагать лучшие мотивы спорных поступков наших братий и отцов. Должна быть презумпция благородства, а не низости, — это более по-христиански целомудренно. Я полагаю, что Владыка, тогда митрополит, прежде всего, хотел оградить Церковь и особенно немощных ее чад от гонений.

Да, гонения всё равно были, «Декларация» их не остановила. В 27-м году Владыка Сергий, к сожалению, допускал, что большевики — это сила, с которой можно договориться. На деле они выдавливали Церковь из жизни общества не по злобе дня. Это была плановая работа на уничтожение. Как в Ветхом Завете[2]: вавилоняне не удовлетворились тем, что подчинили Иерусалим и разграбили Храм. Они вели к тому, чтобы весь город отдать огню и мечу, пресечь династию и выселить жителей, и, в конце концов, это сделали. Оглядываясь сегодня в прошлое, мы различаем в Советском Союзе черты Вавилона. Но нам-то легче видеть на расстоянии, и с нас нет спроса, а в виду чужой ответственности мы бываем немилосердны.

Кончина Святейшего Сергия не была мученической. Между тем — об этом тоже говорили — он такого исхода для себя не исключал. Почему всё произошло так, как произошло?.. Божий Промысл, иного сказать не могу.

Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Святейшего Патриарха Московского Сергия…