Воссоздание святыни
Н.П.Кузьмич, художник-эмальер

И вот сегодня, 27 сентября 1997 года, этот путь пройден, завершен с Божией помощью: Крест воссоздан и освящен, к нему в дни праздника Воздвижения Креста Господня бесконечным потоком притекало великое множество людей.

Но я до сих пор так и не могу понять, почему выбор пал на меня? Да, я профессиональный художник, но к этой работе внутренне не был готов: жил обыкновенной жизнью, тесно связанной с миром, его суетой и проблемами; не всегда хватало времени вдуматься в сокровенный смысл очень многих вещей. Для меня разительным контрастом видится сегодня вся неизреченная высота воздвигнутой святыни, - и мои собственные слабости. Своей волей я никогда бы не посмел приступить к выполнению этой работы. Но воистину, пути Господни неисповедимы!

Когда мне предложили начать работу по воссозданию Креста преподобной Евфросинии, я вдруг с удивлением вспомнил, что знал о нем с самого раннего детства. Я родился в белорусской деревне Вулька Дрогичинского района, в семье крестьянина. В нашем селе жили две сестры, старые монахини, которые рассказывали нам, детям, о вере в Бога, о крестных страданиях Иисуса Христа, о заступничестве Божией Матери, о том, что придет время, когда храмы будут восстанавливаться. От них мы узнали о Кресте преподобной Евфросинии Полоцкой, о заклятии на нем, о том, что Крест должен вернуться и воссиять на земле Белой Руси. Мы, дети, воспринимали это, как сказки, да и взрослые говорили, что монахини - люди старые, сами не знают, что рассказывают. Вскоре я уехал учиться в Брест, и накрепко забыл и о монахинях, и о своих детских впечатлениях.

О Кресте преподобной Евфросинии Полоцкой еще раз или два мельком слышал на школьных уроках истории. Возможно, учителя и сами знали о нем очень немного.

Годы шли, я получил среднее образование, потом - художественное, начал выставлять свои работы на выставках, жизнь вошла в определенное русло.

Мог ли я предполагать, в каких важнейших и для нашей Родины, и для Церкви, и для меня лично обстоятельствах я вновь вернусь к малоизвестному тогда Полоцкому Кресту?!

Мне не раз приходилось убеждаться в том, что ничего случайного не бывает. Например, накануне выполнения своей работы по воссозданию Креста, я долгое время занимался эмалями. Друзья художники с интересом наблюдали за моими поисками: ведь у нас в республике это ремесло давно утеряно, школы, по крайней мере, нет. Я думал, что накапливаю опыт для создания каких-то сугубо авторских произведений, а он понадобился именно в святом деле!

С самого начала работы над Крестом я понял, что одним лишь "механическим профессионализмом" здесь не обойдешься. И тогда я впервые обратился к молитве, церковной жизни. Так неожиданно произошел мой переход в совершенно другое, - духовное измерение. Моя душа как бы "вспомнила" о том, что она - христианка.

Вспоминаю тот день, когда я оказался в своей мастерской один на один с полученным заказом. Первое, что охватило меня - чувство глубокой растерянности: с чего начинать? Научных исследований на ту пору у меня не было, представления о Кресте преподобной Евфросинии Полоцкой я имел очень приблизительные. Нужны были советы различных специалистов: историков, археологов, теоретиков декоративно-прикладного искусства.

Я благодарен за помощь известному белорусскому ученому, доктору исторических наук Григорию Владимировичу Штыхову, который принес мне свои публикации о Кресте преподобной Евфросинии, а также слайд с рисунка художника Н.Менцова, датированного 1841 годом. На основе этих материалов мною было сделано первое эскизное изображение Креста в цвете.

В дальнейшей работе в течение всех пяти лет неоценимую помощь мне оказывали московские ученые - Татьяна Ивановна Макарова, доктор исторических наук, исследователь проблем цветных эмалей Древней Руси, и Леонид Васильевич Алексеев, доктор исторических наук, историк и археолог. Еще в 50-е годы они сумели найти материалы о Кресте святой Евфросинии Полоцкой и посвятили этой проблеме много лет своей жизни.

Т.И.Макарова и Л.В.Алексеев были у меня в мастерской в Бресте, потом я не раз ездил к ним в Москву. Они знакомили меня со всеми известными публикациями о Кресте преподобной Евфросинии, много часов провели со мной в художественных и исторических музеях. Бесценные древнейшие книги и вещи, которые экспонируются за стеклом и никогда оттуда не изымаются, я держал в собственных руках! - Это было похоже на чудо. Я мог как следует их рассмотреть, потрогать, примериться, - и все это благодаря Татьяне Ивановне и Леониду Васильевичу, потому что без их ученого и личного авторитета для меня это оставалось бы невозможным.

С Леонидом Васильевичем мы ездили в Петербург, в архив Российской Академии Наук, где более сорока лет назад он обнаружил фотонегативы на стекле, сделанные в XIX в. фотографом Н.Чистяковым. Для дальнейшей работы с этих негативов были сделаны фотографии, причем увеличенные до такого размера, чтобы иметь возможность рассмотреть фрагменты.

Почти три года велась подготовительная работа: создавались эскизы, изучались детали полоцкого Креста. В это время я старался восстановить утерянную древневизантийскую технику изготовления перегородчатых эмалей, но долгое время у меня ничего не получалось. Все надо было искать и открывать опытным путем, и работа продвигалась невероятно медленно.

Владыка Филарет считал, что результаты художественных усилий находятся в прямой зависимости от моего духовного состояния. Поэтому он организовал для группы лиц, причастных к делу воссоздания Полоцкого Креста, паломничество в Святую Землю, которое длилось с 31 июля по 7 августа 1994 года. Мы прошли весь земной путь Спасителя, и я пережил настоящее внутреннее потрясение, когда своими руками прикоснулся к камням, которых касался Господь. Этих переживаний невозможно передать!

Владыка митрополит совершил тогда Божественную литургию на Гробе Господнем, во время которой было освящено кипарисовое основание будущего воздвизального Креста. В тот же день основание святыни было освящено на Голгофе и на Гробе Пресвятой Богородицы. В празднование памяти пророка Божия Илии воздвизальный Крест был освящен у мощей преподобного Феодосия Великого в основанном им монастыре. Ведь именно здесь сама преподобная Евфросиния молилась во время своего пребывания во Святой Земле, а в 1173 году окончила свой земной путь и была погребена. Отсюда же гроб с ее мощами был перенесен в Киев, а в 1910 году - в ее родной город Полоцк.

Мы продолжали свой путь по Святой Земле. Здесь для Креста были закуплены драгоценные камни, которые пошли на его украшение. В ризнице храма Воскресения Христова, по благословению Патриарха Святого Града Иерусалима и всея Палестины Диодора II, были получены частицы Честнаго и Животворящаго Креста, Камня от Гроба Пресвятыя Богородицы, Камня от Гроба Господня, частицы святых мощей для их помещения в воссоздаваемый Крест. Частицы мощей святого великомученика Пантелеимона Владыка Филарет привез из Брестского Свято-Никольского собора, куда они попали из местного музея. А частицы Крови Христовой Владыка неожиданно нашел в ставротеке Свято-Троице-Сергиевой Лавре в Сергиевом Посаде. По благословению Патриарха Московского и веся Руси Алексия II эта христианская святыня была передана Белорусской Православной Церкви специально для вложения в Полоцкий Крест.

Недаром говорят, что любое благое начинание не проходит без препятствий. Я постоянно чувствовал враждебную силу, которая противостояла нашему пути: время от времени происходили драматические неожиданные события. Например, на Горе Искушения близ Иерихона, без видимых причин, на самой середине подъема свет померк у меня перед глазами. Я лежал в православном монастыре и умирал; чувствовал, как жизнь уходит из меня... Но за мое выздоровление в монастыре молилась схимонахиня Иоанна, и потому только я и остался в живых.

Здесь, в Иерусалиме, я воочию увидел византийскую мозаику, прославлявшую христианских святых. Это же песня, а не работа в камне! Цвет, тонко переданный в мельчайших кусочках драгоценных материалов, растворялся в воздухе, сливался с воздушной средой, создавал ее. Здесь, в Вечном Городе, любое достижение рук человеческих бережно сохраняется на протяжении веков.

Я с горечью подумал, как много мы потеряли на своей земле, когда сознательно разрушали то, что с такой любовью на протяжении веков создавали наши деды и прадеды.

В моей душе ярко вспыхнуло воспоминание о кострах из икон, взорванных и расстрелянных храмах. Стало так горько от мысли: а что мы оставим своим детям? Тем более, что потерям и сегодня не видно конца: наша неумелая, грубая реставрация часто губит бесценные сокровища - росписи, картины, иконы. Ведь дело не только в технике: иконы должны писать верующие люди. А современный художник зачастую думает о чем угодно - о деньгах, о технике выполнения, но только не о высшей реальности, которую выявляет. Как жаль, что в начале века религиозная основа русской культуры была растоптана - это серьезная утрата.

Я, как варвар, вглядывался в сюжеты многих изображений иерусалимских храмов. Все они написаны на библейскую тему, с которой я знаком почти понаслышке. А ведь это язык мировой культуры! Самое печальное то, что в таком положении находятся многие наши художники. Мы словно выпали из общего диалога, который ведет человечество в культуре на протяжении многих веков. Такова горькая цена нашей гордыни и безбожия.

Вернувшись домой, я вновь приступил к работе над Крестом.

Под Рождество Христово 1996 года закончил боковые надписи, и Владыка митрополит предпринял специальную поездку в Москву на художественно-производственное предприятие "Софрино", чтобы там серебряные пластины были покрыты золотом. В Москве был куплен припой для золота, лигатуры, необходимые инструменты для дальнейшей работы. Потом была поездка в Германию для закупки эмалей и пигментов.

Я продолжал работать над разгадкой техники перегородчатой эмали. Мне было неясно, как же все-таки припаивались эти мельчайшие перегородки, которые у древнего мастера Лазаря Богши "подогнаны" почти с компьютерной точностью. А ведь его работа была ручной!

Я не имел права пользоваться современными технологиями, а старинных не знал, шел наугад. Этот путь был долгим и трудным, но закончился в удивительно короткое время.

Совершенно случайно в феврале 1996 года я нашел этот утерянный способ благодаря откровению, полученному во сне, и в середине июня была изготовлена первая пробная золотая пластина с изображением Иоанна Предтечи. Спустя полтора года работа была благополучно закончена.

Крест воссиял, воздвигся. Мы возрождали его всем миром, как возрождают Божий храм.

Я смотрю на него и вижу перед собой православную святыню, - но это одновременно и мое детище, ведь я знаю о нем все. Как передать это ощущение?..

За эти пять лет я много передумал, прочувствовал, ко многому прикоснулся. Конечно, я еще не до конца осознал происшедшее, но отныне воссозданный Крест преподобной Евфросинии Полоцкой станет для меня духовным камертоном, по которому буду сверять не только дальнейшую работу, но и самую жизнь.