Священномученик архидиакон Никифор
Протоиерей Александр Салтыков, Ю.Н. Куракин, доклад на III Минских епархиальных чтениях (осень 1995 г.)

Не исключено, что в будущем исследователи найдут новые документы, которые глубже откроют духовную жизнь Никифора. Но и то, что нам известно сейчас, безусловно, требует признания как выдающееся духовно-нравственное свидетельство истинной веры - то, что и является основным предметом церковной истории.

Разрозненные сведения о Никифоре - у Жуковича, Мальшевского и др. Хронологическая канва его жизни собрана и опубликована в статье Ю.Н.Куракина "Политический процесс над константинопольским экзархом Никифором (Парасхесом-Кантакузином) в истории Брестской унии 1596 г." (Сборник "Славяне и их соседи", выпуск 4, Москва 1992 с. 122-144. Там же автор дает и основную оценку его деятельности).

Нашей задачей является дать попытку духовно-нравственного осмысления событий в жизни экзарха Никифора.

Никифор родился в Константинополе, в состоятельной семье. Точная дата его рождения неизвестна. Считается, что он родился в 40-х годах XVI века. Образование он получил в Италии в Падуанском университете, где учились многие православные греки. Немалое число православных, обучавшихся в те времена в Италии, попадало под влияние западной культуры и уходило из Церкви, причем некоторые становились активными противниками Православия. С Никифором этого не произошло, хотя некоторое время он после окончания университета оставался в Падуе, где преподавал греческий язык. В каких-то общих чертах юность Никифора напоминает, по-видимому, жизненный путь св. Максима Грека, также проведшего молодость в Италии.

Свою верность православию Никифор выразил тем, что принял сан дьякона и стал служить в православном соборе Св. Марка в Венеции, где пробыл семь лет, занимая должность проповедника. В этот период, как видно, он не спешил возвращаться на родину. Это может быть связано с разными причинами. Во всяком случае, в Венеции существовала многочисленная греческая колония, где печатались, как известно, различные книги для православных, и Никифор мог быть полезен своим соотечественникам, трудясь в Венеции. К тому же, у него, очевидно, были определенные ученые склонности, удовлетворить которые можно было в Венеции. Несомненно, что за долгие годы жизни в Италии он хорошо изучил католицизм и западную культуру, что принесло большую пользу в его дальнейшей деятельности. Наконец, в начале 80-х годов, он оказывается в Константинополе. Что послужило толчком к его возвращению, неизвестно. Однако вскоре он начинает занимать видное положение в Константинопольской патриархии.

Нигде в известных документах не говорится о том, был ли Никифор монахом. Однако известный нам путь его жизни позволяет утверждать, что своей семьи у него не было. По всей вероятности, он был, все же, монах или целибат. Во всяком случае, несомненно, что к своему призванию Никифор шел постепенно, приготовляемый Промыслом Божиим.

Подобно тому, как св. Максим Грек, получив широкое западное образование, стал выдающимся просветителем московской Руси в первой половине XVI века, так и Никифор Парасхес, овладев западной культурой и изучив католицизм на опыте жизни в Италии, стал выдающимся борцом против унии.

Итак, нам пока с достоверностью неизвестно, произносил ли Никифор монашеские обеты. Однако совершенно очевидно, что его жизнь по существу целиком была посвящена Церкви, борьбе за правду Церкви. Всею своей душой Никифор принадлежит Царству не от мира сего.

В его жизни есть еще одна неясность: почему он навсегда остался в чине дьякона. При своих выдающихся способностях Никифор мог достичь высших церковных степеней. Его полномочия и размах деятельности выходили далеко за рамки скромного дьяконского сана. В период Брестской унии противники упрекали его именно в том, что он осуществляет деятельность, не соответствующую его сану, хотя Никифор действовал исключительно по послушанию Патриарху, как его полномочный представитель в качестве экзарха.

Дьяконский сан Никифора имеет, по нашему мнению, очень простое и вполне убедительное объяснение: смирение, вот что могло естественно удерживать Никифора от искания более высокого сана. Некоторые исследователи, правда, считают, что он оставался дьяконом, предпочитая дипломатическую и педагогическую деятельность, а не пастырскую. Однако вполне понятно, что происхождение иерархических ступеней нисколько не мешает ни дипломатической, ни педагогической деятельности.

С самого начала своей деятельности в Константинополе Никифор проявил необычную энергию в защите учения и традиций Православия. Так поездка в город Яссы за сбором средств в патриаршую казну привела к необходимости выступить за сохранение старого календаря. Уже в этот момент Никифор оказался втянутым в униатский вопрос, т.к. попытки введения унии имели место как в Польше, так и в Молдавии. По-видимому, этот эпизод так же послужил поводом к обвинениям Никифора в антипольской деятельности позднее, когда он попал в руки своих врагов после унии 1596 года.

В этот же период он познакомился с такими видными деятелями как князь К.Острожский и канцлер Я.Замойский. Оба эти человека сыграли в дальнейшем решающую роль в судьбе Никифора. Они приглашают Никифора преподавать в основанных ими школах. Естественно, что Никифор принял приглашение православного К.Острожского и отверг просьбу католика Я.Замойского. Несмотря на конфессиональные расхождения и проблему календаря, у Никифора сложились в этот период хорошие отношения с польским канцлером.

Никифор проявляет исключительную активность в делах Константинопольского Патриархата в период заточения Патриарха Иеремии на острове Родос. Ему пришлось столкнуться с крайним упадком дел в Патриархии. Он употребляет все свои силы на восстановление законной власти и порядка в Церкви и терпит поражение. Его отправляют в ссылку на остров Кипр. Он оклеветан перед русским послом, что имело значение, поскольку русское влияние на дела Константинопольского Патриархата в то время было весьма велико.

Но оказалось, что остановить Никифора трудно. Он бежит из заключения и вновь включается в борьбу. Перипетии этой борьбы мы не станем излагать, поскольку наша задача состоит в другом. Существенно то, что Никифор проявляет себя как человек замечательной воли, огромной энергии и преданности Церкви.

Он очень чтил Патриарха Иеремию, которого называл человеком святой жизни. Патриарх Иеремия был возвращен на престол благодаря усилиям Никифора. Перед его восстановлением патриарший престол пустовал, и управлять расстроенными делами Патриархата пришлось Никифору. Однако возвращение Иеремии на престол в конце 1587 года не освободило Никифора от тяжелых обязанностей по налаживанию дел в Патриархии. Дело в том, что за время отсутствия Иеремии Патриархия была разорена и имела огромные долги.

Патриарх Иеремия решил, как известно, самолично отправиться "на святую Русь" просить помощи (это провиденциально привело к учреждению в Москве Патриархата.) Своим заместителем Патриарх Иеремия оставил Никифора. Среди иерархов, как очевидно, не нашлось ни одного достойного и способного стать местоблюстителем патриаршего престола на время отсутствия Патриарха Иеремии. Никифор, оставаясь в сане дьякона, в общей сложности, в течение трех лет управлял делами Патриархата. По всей вероятности это единственный случай в истории Православия. Прозвище "мудрейший", которое было присвоено Никифору, соответствовало его дарованиям и размаху деятельности. Он пользовался любовью и полным доверием Патриарха Иеремии несмотря на многочисленных врагов, пытавшихся скомпрометировать его в глазах Патриарха. Особые права, которые Никифор получил в качестве экзарха, были утверждены грамотой двух Патриархов - Иеремии и Мелетия Александрийского.

В борьбу с унией экзарх Никифор первоначально вступил в связи с униатскими планами католиков в Молдавии, что происходило одновременно с подготовкой унии в Литовской Руси. Со свойственной ему энергией Никифор организовал осуждение унии на соборе в Яссах летом 1595 года, нарушившее планы католиков. По инициативе Никифора был отстранен епископ Георгий Могила, проводивший униатскую линию. Одновременно решения Ясского собора, в которых уния резко и сурово осуждалась, явились поддержкой для православных в Польше, сопротивлявшихся насильственному введению унии.

В период пребывания Никифора в Молдавии, там сложилась острая ситуация. Осуждение унии прозвучало 17 августа, а в сентябре к Яссам подошел польский военный отряд под начальством Я.Замойского, давно знакомого с Никифором. Но в октябре сюда подошли 42-тысячные войска татар и турок, окружившие поляков. Неподалеку находилась еще одна 40-тысячная турецкая армия. Никифор вступил в переговоры с турками и сумел добиться отвода татарского войска. Таким образом, польский отряд был спасен.

На молдавском господарском престоле, благодаря Никифору, был утвержден Иеремия Могила, брат отстраненного епископа Георгия. Это был польский кандидат. Другим кандидатом был турецкий ставленник, но именно христианин Иеремия получил помощь от экзарха. Из этих событий видно, что Никифор отчетливо отделял дела церковные от политических и национальных вопросов. Непреклонный в вопросе унии, навязываемой Римом и польским правительством, он выступает как миротворец с идеей спасения польского отряда, явно присланного в Яссы с целью давления на противников унии.

Возможно, что Никифор, собиравшийся в это время ехать в Польшу по делам унии, рассчитывал на признательную оценку его действий со стороны польского правительства. Но вопреки таким ожиданиям события быстро приобретают драматический характер. Оказывается, именно гетман Замойский коварно предложил Никифору заехать в пограничный город Хотин для встречи с ним. На самом деле это была ловушка. Никифор приехал в Хотин и был тут же арестован как турецкий шпион. Замойский, разумеется, в Хотин не приехал.

Никифор провел в заключении полгода. Опасаясь его влияния на православных, польское правительство и король Сигизмунд III не собирались выпускать Никифора. И экзарху не оставалось другого выхода, как бежать из заключения.

Никифор действительно бежал: ночью он был спущен по веревке с крепостных стен. Однако это бегство было особого характера. Сам Никифор впоследствии говорил, что, спускаясь по стене, он испытал чувства апостола Павла, когда того спустили в корзине в Дамаске. Эти особые чувства были вызваны решением, которое принял Никифор. Как испытавший ни чем не мотивированное насилие со стороны польских властей, Никифор, конечно, понимал, что дальнейшее общение с польскими властями не сулит ему ничего доброго. Для беглеца было бы естественным, освободившись от стражи, отправиться в безопасное место, к себе домой, и больше не попадаться в руки коварных врагов. Но Никифор поступил самым неожиданным образом. Он отправился не в Константинополь, а вглубь польских пределов с целью выполнить свой долг по защите Православия от унии.

Прибытие Никифора в Брест на собор, куда он явился под покровительством князя К.Острожского, имело решающее значение для дальнейшего развития событий. Именно Никифор с его громадным опытом и умом сумел организовав православных и провести заседания православной стороны так, что решения православного собора получили законную силу, а униаты были осуждены. Усилия Никифора практически нейтрализовали успехи унии, несмотря на всю мощь соединенных усилий папы и короля.

Донесения в Рим папского нунция и приставленного к Никифору иезуита Петра Аркудия, свидетельствуют о растерянности, беспокойстве, ожесточении католиков. Никифор, по их мнению, был очень опасен. Он подрывал авторитет короля, присвоил себе неподлежащую власть и т.д. Естественно, что король и польская Католическая Церковь были чрезвычайно раздражены всей непреклонной деятельностью экзарха.

Сразу после собора начались, как известно, гонения на православных. В условиях Никифор продолжал вести себя независимо и бесстрашно. Когда Кирилл Лукарис и другие греки поспешно покинули страну, Никифор остался, продолжая организовывать сопротивление унии, рассылая послания, ободряя и убеждая малодушных. Хотя он пребывал в землях князя К.Острожского и преподавал в Острожской Академии, ему должно было быть ясно, что рано или поздно он будет схвачен поляками. Поэтому поступки Никифора нельзя объяснить иначе, как тем, что интересы Церкви для него были выше своих, и он был исполнен решимости отдать свою жизнь за Православие.

Как известно, такой случай скоро представился. Никифор был обвинен в шпионаже в пользу Турции. Инициатором преследования Никифора выступил хорошо известный гетман Я.Замойский.

Никифор был привлечен к суду, на котором обвинителям не удалось ничего доказать. Обвиняли Никифора не только в шпионаже, но и в других преступлениях, обеспечивающих ему смертную казнь: чернокнижие, убийство, прелюбодеяние с матерью султана, враждебные Польше действия в Молдавии. Все эти нелепые обвинения не имели под собой никакой почвы, они лишь изобличали ненависть к Никифору со стороны организаторов унии. Он держался на суде независимо и свободно. Экзарх решительно отвел все обвинения. Суд закончился полным провалом обвинителей, однако Никифор не был выпущен на свободу.

Без всякого приговора он был отправлен в Мальборгский замок. Польское правительство воспользовалось фактической беззащитностью экзарха. Правда, его судьбой интересовался султан. Но Сигизмунд III ответил ему, что Никифор помогает казакам и является московским шпионом. Ходатайства греческих иерархов, в частности, Александрийского Патриарха Мелетия, не были замечены польским правительством. Князь К.Острожский, выступавший в защиту Никифора, также не проявил особой настойчивости.

Через два года после процесса Никифор умер в заключении от голода. Смерть Никифора тщательно скрывалась поляками, но тем не менее, в настоящее время обнаружено несколько документов, с достоверностью свидетельствующих о насильственной смерти Никифора. Важнейшим из них является обнаруженное Жуковичем письмо Ипатия Поцея Яну Сапеге с упоминанием "изменника Никифора, издохшего в Мальборке". Другие два свидетельства принадлежат православным. В одном из них говорится, что Никифор замучен в 1599 году; в другом он упоминается вместе со Стефаном Зизанием, также пострадавшим за веру.

Итак, экзарх Никифор - несомненный мученик, всю свою жизнь неустанно боровшийся за веру. Его настойчивая борьба с унией напоминает другого, более раннего исповедника веры - святого Марка Эфесского, однако святой Марк не был мучеником. Характер мученического подвига Никифора сближает его еще с одним святым, его современником, также непреклонно стоявшим в вере и также погибшим голодной смертью от поляков - св. Патриархом Гермогеном.

Но в подвиге экзарха Никифора есть еще одна сторона - в нем полностью отсутствует какое-либо национальное пристрастие. Никифор - грек, однако ему одинаково были дороги и греки, и молдаване, и русские, и сами поляки. Он сражался за Церковь в полном сознании сверхнациональной природы Церкви, в которой нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, ни варвара.

Никифор - личность огромного масштаба, несомненный подвижник и святой, являющий нам поразительный пример жизни по вере, и бесстрашной, бескомпромиссной верности Церкви, возможной только благодатным содействием Духа Святаго, даруемым за подвиг любви к Богу.

К сожалению, он оказался почти забытым. Ни в Греции, ни в России о нем почти не помнят. Наш долг восстановить память о нем и прославить, как священномученика, молящегося за нас в Церкви торжествующей.

Святый отче Никифоре, моли Бога о нас!