5. 1990-е: время перемен

Недавно Священный Синод своим решением провозгласил создание на территории республики Экзархата — Белорусской Православной Церкви (1990 год. — Прим. ред.). Не могли бы Вы, Владыка, прокомментировать это событие?

— Хочу сразу сказать, что это решение ничего общего не имеет с автокефалией, которую нам опять-таки предлагают люди, весьма далёкие от Церкви. Дело в том, что автокефальная Церковь может быть создана только по решению Всеправославного Собора. В противном случае это означает раскол. Наша же Церковь, наоборот, стремится к единству, объединению. Не случайно в своё время она называлась не Русской, а Российской, а ещё раньше Патриарх носил титул Московского и всея России. И это точнее выражает суть нашей многонациональной многоязычной Церкви.

Что же касается последнего решения Священного Синода, то этим самым Церковь пошла навстречу тем процессам национального возрождения, которые происходят в стране.

Владыка! Вы прошли во второй тур голосования, набрав примерно 45 процентов голосов избирателей. Хотелось бы понять, какими мотивами Вы руководствовались, давая согласие баллотироваться кандидатом в народные депутаты БССР, и что испытывали, ожидая результатов голосования?

— Видите ли, для меня, как и для других представителей Церкви, это совершенно новое явление — участие в предвыборной кампании. И естественно, что каждого из нас — и архиереев, и священнослужителей — одолевали сомнения: столь ли уж необходимо делать этот шаг? По крайней мере, в отношении меня дело обстояло именно так. Но Церковь сочла возможным благословить духовенство на участие в общественном диалоге, учитывая исключительность момента и просьбы, обращённые к Церкви. В этой ситуации отказаться мы не могли, поскольку всегда считали и считаем Русскую Православную Церковь — народной, отечественной, для которой боль народа — её боль.

Наша Церковь имеет тысячелетний опыт работы со своей паствой, заботы о ней, её проблемах, духовном и нравственном воспитании, и этот опыт в настоящий исторический период может оказать серьёзное влияние на моральное оздоровление общества.

Пользуясь случаем, хочу выразить огромную благодарность людям, опустившим в избирательные урны бюллетени с моим именем. В то же время хочу отметить, что как бы ни сложилось повторное голосование, стану я депутатом или нет, — моя программа не исчезнет, над ней я буду работать и дальше со своим народом, со своей паствой; буду всеми возможными путями стремиться к тому, чтобы идеи высокой духовности, нравственности завладели сердцами людей, каждой личности, ибо только таким образом возможно нравственное возрастание общества в целом. А это нам сегодня крайне необходимо.

В последнее время некоторыми людьми распространяются материалы и слухи, в которых просматривается стремление искажённо представить позицию Православной Церкви по отдельным проблемам нашей жизни, делаются попытки бросить тень на доброе имя Вашего Высокопреосвященства...

— Я знаю об этом. Ну что здесь можно сказать? Мне думается, все эти инсинуации имеют традиционно тенденциозный характер и специально приурочены к выборам, чтобы повлиять на их исход. На подобные вопросы мне уже приходилось отвечать на встрече с избирателями 26 февраля сего года в Республиканском Дворце профсоюзов, готов вновь ответить на них и на любые другие.

Продолжающаяся «заборная» форма антиагитации, к которой прибегли неизвестные мне люди, не может быть принята в цивилизованном мире, она носит явно демагогический налёт.

Прекрасно, что у нас гласность возобладала. Но наблюдая сейчас за её развитием, я нередко прихожу к мысли, что во многих случаях гласность превращается в нечто прямо противоположное себе. Как человек и христианин, воспитанный жить по правде, говорить правду, не могу принять ни душой, ни разумом той желчности, того ожесточения, с какими ведутся сейчас дискуссии, споры, прямо задевающие честь и достоинство человека. Поэтому считаю: гласность должна иметь какие-то границы, быть нравственной, носить этический характер.

Владыка! А как отнестись к высказываниям некоторых Ваших оппонентов на предвыборных митингах, что Православная Церковь вообще и Вы в частности являетесь чуть ли не ставленниками партократии?

— И это мы уже слышали. Только раньше от наших зарубежных недоброжелателей, а теперь от своих. Люди, утверждающие, что Православная Церковь выполняет какой-то государственный или партийный заказ, поскольку в годы оные не вступала в конфликт с власть имущими, просто не понимают целей и методов нашей деятельности.

Я с глубоким уважением отношусь к возвысившим голос протеста против несправедливостей нашего общественного устройства. Но у Церкви был свой путь, тернистый, по которому шли наши предки, на чьих костях выросла современная Церковь. Она сохранила себя, возвысила себя и займёт достойное место в обновляющемся обществе. По этому пути повёл Церковь после революции 1917 года Патриарх Всероссийский Тихон, причисленный сейчас к лику святых. Его подталкивали на бунтарский путь, но он, как мудрый архипастырь, не поддался подобным настроениям, нашёл верную дорогу. Вот почему я хочу всем «советчикам», а их сейчас у нас развелось много, сказать, чтобы не вмешивались в наши дела, как мудро не вмешивалась Церковь в дела государства.

Надо знать, какой нужен был кропотливый труд по разъяснению в различных инстанциях позиции Русской Православной Церкви, сколько требовалось усилий, дабы доказать, что наша Церковь не враждебна народу, обществу, что она занимается исключительно духовным эволюционированием людей, чтобы понять, как нелегко далось всё то, к чему мы сейчас пришли.

Владыка! Если Вы станете народным депутатом БССР, то какие первоочередные вопросы предложили бы включить в повестку дня первой сессии Верховного Совета республики?

— Как христианин, стремящийся распространять в обществе веру и любовь, я бы хотел, чтобы как можно быстрее был принят в республике «Закон о свободе совести и религиозных организациях». Разумеется, свобода совести нам дана от рождения, но мы знаем, как она, тем не менее, подавлялась в определённые периоды жизни нашего государства, и такой Закон стал бы надёжным гарантом того, что эти времена не повторятся.

И ещё: я считаю, что нам совершенно необходим «Закон о семье», который бы возвысил роль матери, этого источника жизни на Земле, несущей на себе огромную долю ответственности за воспитание подрастающего поколения, избавил бы её от многих тяжелых и унизительных условий жизни и труда.

Ну, а всё остальное достаточно чётко изложено в моей предвыборной программе.

А вообще, Владыка, Вы следите за политической обстановкой в стране, за тем, что происходит? Как Вы относитесь ко всем этим событиям?

— Ну, как же не слежу? Даже участвую в них как народный депутат. Всё это мне не безразлично. Может быть, нужно больше уделять этому времени, но — не могу. В то же время обнаруживаю несовместимость моего служения Церкви и служения депутатского — и в физическом плане, внешнем, и в принципиальном плане.

Если строго судить, то каноническим правилом для нас не предусмотрено вникать в дела государства. Но у нас было на этот счёт специальное синодальное суждение. А потом Поместный Собор подтвердил, что можно в качестве исключения принять предложение общественных организаций быть кандидатами в народные депутаты. Только исключительность момента вынуждает нас это делать и удовлетворить тем самым желание общественности, которая обратилась к Церкви и решила: давайте выдвинем Владыку в депутаты!

Понимаете, наше общество видит лишь внешнюю сторону Церкви… Иерархи, священники — вот и вся Церковь? Нет! Важно, чтобы представители церковного народа были в парламенте! Они должны быть специалистами своего дела и, представляя Церковь, выражать христианское понимание тех или иных вопросов, участвовать в дискуссиях.

Что побуждает священнослужителей становиться политиками? Не мешает ли политика служению Богу? Можно ли совместить дела мирские и духовные? Хотелось бы послушать Ваши рассуждения опять же на основе Вашего личного опыта.

— Если бы Вы задали этот вопрос учёному, он дал бы Вам понять, что вопрос сформулирован не совсем корректно, ибо он не отражает существующего положения: статус депутата ещё не означает, что священнослужитель стал политиком. Печальный пример Глеба Якунина, который предпочёл Церкви политику, лишь подтверждает это.

Мой опыт говорит о том, что в парламенте интересы верующей части общества должны быть представлены верующими же мирянами, а не представителями духовенства. В новый состав парламента я баллотироваться не собираюсь. Синод Белорусской Православной Церкви, по примеру Священного Синода Русской Православной Церкви, на ближайшем заседании примет соответствующее решение относительно самого принципа представительства членов Церкви в Советах всех уровней.

Расскажите, пожалуйста, о взаимоотношениях Белорусской Православной Церкви с единоверцами за границей. В частности, об отношениях с Белорусской Автокефальной Православной Церковью: ведь представителями белорусской эмиграции ставится вопрос об автокефалии в республике.

— Прежде всего, хотел бы со всей решительностью отметить, что нынешнее положение Белорусской Православной Церкви не противоречит суверенитету Республики Беларусь. Весьма сожалею, что, ввиду потери за годы воинствующего атеизма понимания роли и места религии и Церкви в обществе, в среде некоторых политических деятелей и части интеллигенции бытует обывательское представление о Церкви как о некоем очередном институте, ориентированном на политику. Хотелось бы разрушить этот стереотип, это неверное представление.

Дело Церкви — духовное окормление паствы, забота о спасении душ, служение Богу. Этим, главным образом, озабочена Православная Церковь. Мы не отрицаем, вместе с тем, что были периоды в истории, когда политические структуры пытались насильно использовать Церковь в своих интересах... Очень надеюсь, что рецидивов таких попыток не будет.

Думается, что распространённая в определённой среде идея автокефалии Белорусской Православной Церкви порождена неведением сути Церкви Христовой и самого понятия автокефалии.

Дело в том, что внутри Церкви до сих пор не выработано канонического определения этого понятия. Вопрос об автокефалии как особом явлении включён в повестку дня предстоящего Великого и Святого Всеправославного Собора. Хочу быть понятым правильно: собственно идея автокефалии нами не отвергается, но, в силу того, что сущность автокефалии не определена правилами Вселенских Соборов, этот вопрос продолжает изучаться внутри Православной Церкви.

Этот теоретический аспект чрезвычайно важен, ведь за шаги такого рода мы несём ответственность перед Богом, перед историей, перед народом; на безответственные решения мы не имеем права. Поэтому думается, что ставить вопрос об автокефалии можно тогда, когда будет ясно, в чём её сущность. Тем не менее, практика показывает, что, независимо от теоретического решения проблемы, Церковь, по мере своего духовного возрастания, учитывая национальные и региональные особенности, решает этот вопрос путём предоставления местным Церквам той или иной степени самостоятельности.

Так, что касается Белорусской Православной Церкви, то ещё в 1989 году, задолго до решения вопроса о суверенитете Беларуси, Священный Синод Московского Патриархата, учитывая рост национального самосознания белорусского народа, его яркую духовную и культурную самобытность, образовал Белорусский Экзархат, предоставив тем самым православному народу Беларуси самостоятельность в строительстве своей церковной жизни.

В стране льётся кровь — в междоусобных, межнациональных и прочих конфликтах, всё больше людей гибнет от рук преступников, в дорожных трагедиях. Растёт культ насилия, процветает пьянство. Как растопить в сердцах соотечественников злость, ожесточение, ненависть? Как пробудить в них совесть, раскаяние, милосердие? Как избавить общество от пороков?

— Увы, одним махом не преодолеть ту инерцию, которая копилась десятилетиями и в течение десятилетий, будем говорить вашим языком, набирала скорость. И вдруг — стоп? Это было бы катастрофой... Надо набраться терпения и начать всё сначала. Как говорили наши деды: «плясать от печки», — возрождать разрушенное. То есть нужно воспитывать новое поколение: с новым мышлением, с новыми, хотя и очень древними, понятиями; возвращать законы, которые были отвергнуты и забыты. Другого пути нет, друзья мои! Мы, конечно, должны и взрослым, зрелым людям внушать, что им следует начинать новую жизнь. Но это очень трудно для них. Легче и гораздо надёжнее начать воспитание нового поколения, буквально с яслей, как, опять же, говорили наши деды: воспитывать, пока ребёнок помещается поперёк лавки; а когда он ложится вдоль — уже поздно.

А старшие поколения, как ни горько признать, почти потеряны. Вот и Ваши сведения об аварийности подтверждают это. И сводки Министерства внутренних дел, которые мне любезно предоставляет министр, ужасающее впечатление производят. А сколько тревоги в выступлениях депутатов с трибун парламента республики! И всё, всё свидетельствует о катастрофическом состоянии нашего общества.

Отвечая на Ваш большой, очень серьёзный вопрос, я призываю: нельзя терять время! Коль уж мы пришли в сознание, надо немедленно воскрешать едва ли не вычеркнутые из памяти нормы поведения: в доме, в семье, на улице. Причём, преподносить эти элементарные правила не казённо: этого нельзя сделать через указы или приказы. Настороженное отношение к ним вошло, наверное, генетически даже в самое юное поколение, — и потому они не действуют. Люди отвыкли от доброго, не приказного слова. Если бы я Вас сегодня принял не вот так, в непринуждённой обстановке, а по-другому, у нас бы не получилась беседа. Вы сами не захотели бы её вести. Если я лишь формально — как архиерей, епископ, митрополит, экзарх — начну всех принимать с дистанцией к своему достоинству, — не будет искреннего разговора ни с кем. Все встречи, которые здесь проходят, проникнуты заботой о благе и нуждах людей.

Большая часть общества погрязла в пороках, так называемые неблагополучные семьи не поддаются учёту — слишком много их. Кого вырастят отец и мать, которые «хлещут» водку, избивают, убивают друг друга?

— Это нужно делать обществу — бороться за каждого ребёнка. Начинать предстоит с ноля, а сил очень мало.

Обратились к Церкви. Представление такое: вот, придет священник и всё наладит. А с чем священник придёт? Об этом не подумали. Ведь все эти годы как жила Церковь? «Не до жиру — быть бы живу», — вот самая подходящая для этого случая поговорка. Не было никакой возможности развивать природные функции Церкви, — и они у нас почти атрофировались.

Сейчас говорят: давайте, давайте!.. Мы почти два года назад открыли Семинарию, — а я до сих пор ищу преподавателей. Вот стопка писем: дайте учителя по Закону Божиему, дайте лектора по истории религии, дайте преподавателя по истории Христианства... И так далее, и тому подобное... А кого нам до недавнего времени позволяли принимать в Духовную Школу? Разве людей с высшим образованием? Что вы! «Не для этого государство давало образование, чтобы человек пошёл в Духовную Школу!..» Так что мы — обескровлены.

И всё-таки те простецы-батюшки, которые были привлечены нами к пастырскому служению от сохи, от трактора, в лучшем случае от автомобиля, составляют сейчас нашу надежду: надежду на то, что они в неблагоприятные для нас годы служения Богу сами себя воспитали, поднялись, многое увидели через контакты с верующими, постигли всю духовную трагедию нашего времени и, вооружённые Евангелием, смогут и сказать, и дать людям «единое на потребу».

Можно ли, Ваше Высокопреосвященство, сказать, что большинство наших бед от того и происходит, что люди забыли Бога, забыли Церковь, забыли о душе своей?

— Это, по-моему, теперь уже аксиома; это уже всем ясно стало. Об этом откровенно говорят наши писатели, которые долгие годы боролись за правду жизни, наши исследователи точных наук, наша интеллигенция, служители искусства. Они носили в себе идею Бога! Кто защитил, например, наш гомельский Петропавловский собор? Светская интеллигенция. Мы же — были бессильны.

Действительно, были забыты заповеди Божии, классические заповеди Ветхого и Нового Заветов. Жили, да и сейчас ещё живём по закону естества и только естества.

В чью же пользу сегодня соотношение добра и зла?

— Знаете, как повествуют об этом ветхозаветные источники? Спрашивают пророка: как Господь отнесётся к тому городу, в котором только тысяча, сто или вообще десять праведников, а остальные — грешники? Ответ прост: даже ради одного праведника Господь оставляет жить город, а образно говоря — человечество. И мы не погибли потому, что за нас боролись наши праведники, наши отцы, которые легли в землю, начиная с семнадцатого — восемнадцатого года и кончая последним концлагерем, который прекратил существование уже в наше время.

Гибли действительно праведники. Скажем, ныне у всех на устах имя профессора-священника Павла Флоренского, нашего великого богослова, который впитал в себя многие из знаний, доступных человечеству. Будучи в заключении, в ссылке, он работал, работал и работал и был представлен в первом списке лауреатов Государственной премии. Всё-таки добро несравнимо со злом, и какие-то проценты, какие-то численные понятия тут не работают. Важно другое: несмотря ни на что, мы должны трудиться в поте лица, должны сеять разумное, доброе, вечное.

26 апреля 1994 года исполняется 8 лет со дня аварии на Чернобыльской АЭС. Каковы Ваши суждения по этому поводу?

— Сейчас во всём мире нет, наверное, человека, который не знал бы этого слова — Чернобыль. Название небольшого городка стало символом одной из самых страшных катастроф, когда-либо случавшихся в истории человечества. Последствия аварии растянутся на столетия, но уже и первые результаты ужасают. Учёные с тревогой говорят о чудовищных мутациях, происходящих в растительном и животном мире нашего региона, врачи — о стремительном росте раковых заболеваний, от которых больше всего страдают дети.

В последнее время общедоступной стала карта радиологической обстановки. Знакомство с нею ошеломляет. Как густо усеяна она точками, где раньше цвела жизнь, а сегодня жить смертельно опасно! И понятными становятся вопросы многих и многих жителей Беларуси: «Что с нами будет? Как могла произойти эта беда? Почему 70 процентов радиоактивных осадков осело на белорусской, и без того многострадальной, земле? Кто виноват? Только ли технические недостатки конструкции, только ли преступная халатность персонала и не менее преступные попытки замолчать аварию или преуменьшить её размеры?»

Эти моменты, несомненно, сыграли свою трагическую роль. Но никак нельзя сводить причины чернобыльского бедствия исключительно к ним. Соблазн — всё объяснить поверхностно, легко и просто, — таит в себе потенциальную опасность новой катастрофы: ведь если дело лишь в человеческом факторе, то достаточно усовершенствовать конструкцию, навести порядок и дисциплину, — и ничего подобного больше не повторится ни здесь, в Чернобыле, ни на любой другой атомной станции.

Но ни разум, ни сердце такой логики не приемлют. Чернобыльская беда отбрасывает столь зловещую и поистине апокалиптическую тень, что мысль невольно обращается к метафизическому, духовному видению её причин. Правильно понять их помогает православное учение о человеке и космосе.

Человек, — учит Православная Церковь, — является ипостасью земного космоса, а земная природа — продолжением его телесности. Мир следует за человеком, потому что он есть как бы природа человека, и в человеке обретает свой личностный ипостасный смысл. Человек для вселенной есть её упование благодати и соединения с Богом, но в нём также — опасность поражения и утраты. «Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих», — пишет святой апостол Павел. И действительно, «тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (Рим. 8: 19–22). То есть по вине человека тварный мир покорился беспорядку и смерти после грехопадения и от человека ждёт своего избавления. А это значит, что любое, даже самое малое нарушение духовно-нравственного порядка, установленного Богом, которое Церковь называет грехом, неизбежно вызывает хаотические изменения, потрясения в окружающем нас чувственном материальном мире.

Эта мысль проходит через всю святоотеческую письменность и православное литургическое наследие. Вот как её выразил проповедник прошлого века архиепископ Херсонский Димитрий: «Грех есть нарушение и попрание того высочайшего Закона, исполнением которого держится в бытии и стройном чине вся вселенная; грех есть ниспровержение и разрушение того богоучреждённого порядка, которым сохраняется блаженный мир и покой вечного Царства Божия, и порядок этот не может быть иначе восстановлен, как полным проявлением правосудия Божия над преступлением и преступником».

Но это наказание Божие имеет воспитательное значение. Ведь Господь Сам говорит, что «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Мф. 18: 11) и хочет, как подчёркивает святой Павел, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2: 4). «Следует иметь в виду, — разъясняет эту мысль апостола преподобный Иоанн Дамаскин, — что Бог прежде всего хочет всем спастись и достигнуть Его Царства». И поэтому наказывает Он человечество не прямо, а через невинную бездушную природу, милуя и вразумляя нас, людей.

В этом смысле, например, блаженный Феофилакт Болгарский толкует чудо об иссохшей смоковнице: «Господь проявляет здесь... карающую силу, но, как человеколюбивый, являет не на людях, а на дереве... Он иссушает дерево, чтобы вразумить людей». А служба великого трясения (Минея, 26 октября) с изумлением видит в стихийных бедствиях проявление милосердия Божия: «Се, все мы согрешили, земля же не согрешивши мучается: ибо наказуя нас, Человеколюбивец всю её колеблет! Приидем же в чувство и о спасении своём попечемся» (Песнь 9 первого канона).

Чернобыльская беда не представляет исключения. И здесь Господь по милости попустил стихийное бедствие, чтобы люди пришли в чувство. И здесь экологическая катастрофа стала следствием мучительного расстройства экологии человеческого духа. Примеры у всех нас перед глазами. Пресса и радио пестрят сообщениями о том, как широко разливается по нашей земле мутный поток беззакония, какие ужасающие размеры принимает нравственное одичание общества, какие низменные пороки и страсти свирепствуют среди людей века сего! И это несмотря на то, что после аварии прошло уже восемь лет! О том, что каждый может стать её жертвой сегодня, завтра или через несколько лет, знает у нас и стар, и млад. Но как мало тех, кто внутренне встрепенулся, отряс с себя прах прежней жизни, обратился от греха на пути непорочности, ведущей к Богу, делая дела, достойные покаяния!

Произошло, наверное, то, что страшнее самой аварии. Люди привыкли к ней, сжились с ней. Время притупило чувство страха смерти и ужаса, предчувствия личной и вселенской катастрофы. Будничными стали и жертвы, которые она продолжает собирать с нарастающей силой. Люди очнулись от первого оцепенения, осмотрелись, убедились, что жить можно, и вновь совратились на пути кривые. Божественная педагогика не была вознаграждена массовым обращением к Богу и покаянием. Пафос Чернобыля так и остался уделом собраний и митингов, все мы не приняли эту беду в своё сердце, не осознали как глас Божий. И как тут не вспомнить слов пророка Исаии: «Увы, народ грешный, обремененный беззакониями.., во что вас бить еще продолжающих свое упорство? Вся голова в язвах, и всё сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здорового места... Земля опустошена, города ваши сожжены огнём... Все опустело, как после разорения чужими» (Ис. 1: 4–7).

Откуда это упрямое неприятие Божия зова, эта обида на Бога за Его желание извлечь человека из тьмы к свету? Аскетика называет такое состояние отчаянием.

«Отчаяние, — пишет святитель Игнатий Брянчанинов, — есть отвержение деятельной живой веры во Христа.., обличитель укоренившихся в сердце неверия и самости». Этот род греха «объемлет нередко целые общества человеческие и навлекает на них казнь Божию». В его развитии существует определённая последовательность, динамика. Грех содеянный и нераскаянный производит отчаяние, а отчаяние порождает окаменение сердца, поражает совесть и чувства. Возникает желание оправдать себя, и отсюда — тот горький вопрос, который приходится слышать на каждом шагу: «За что Бог нас так наказал?»

К сожалению, «Чернобыль» чаще видится как катаклизм внешний, жестоко и незаслуженно обрушившийся на нас, ниспосланный, а не попущенный свыше. Люди никак не хотят признать своей вины, не соглашаются в своей свободной воле увидеть подлинную причину всех страшных бедствий и скорбей и, в конце концов, повторяют грех праотца Адама, который, по слову преподобного Симеона Нового Богослова, «не захотел сказать «согрешил», а сказал противное тому и поставил виновником преступления своего Бога... говоря Ему: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел; а за ним она сложила вину на змия; и не восхотели они совсем раскаяться и, падши пред Господом Богом, просить у Него прощения».

Но кто поможет нашим людям сбросить гнетущие оковы уныния и безысходности, кто, подобно доброму Самарянину, взольёт на их душевные раны елей надежды и успокоения, вино Божией истины и правды? Никто не сделает этого лучше христиан. Своей искренней жизнью по вере, подвигом любви, милосердия и сострадания мы призваны служить тем, «которые слепы разумными очами, не понимают, что есть воля Божия, или понимают, но хромы и неподвижны к её исполнению...»

Своим сердцем милующим мы должны раскрыть им высший смысл бедствий и страданий. «Что такое сердце милующее?» — спрашивает Исаак Сирин и отвечает: «Возгорание сердца у человека о всём творении: о людях, о птицах, о животных… и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого терпения умиляется сердце его и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-нибудь вреда, или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились они и очистились».

Если будет биться в нашей груди такое сердце, то поймут люди учение Церкви о том, что огненными испытаниями попаляет и очищает Господь грех, который служит началом всех скорбей и бедствий, которым подвергается вообще человечество, подвергаются человеческие общества, подвергается каждый человек в частности. Понятным станет для них и светлый жизненный оптимизм христианина.

Однако в наших серых буднях мы нередко напрочь забываем, что это понятие значит, и полезно было бы чаще приводить себе на память дерзновенное видение христианского достоинства, запечатлённое во вдохновенных творениях святоотеческой письменности.

Спросим себя беспристрастно, соответствуем ли мы, каждый из нас, и я и ты, этому высокому небесному призванию христианина? Конечно же, нет! Мы, скорее всего, оказываемся теплохладными и поэтому считаем такие мнения, даже если они исходят от святых отцов, идеальными, то есть попросту нереальными. А почему? Да потому, что в Христианстве ищем, прежде всего, собственного духовного уюта, личного утешения, остаёмся и в вере себялюбами, боимся подвига и связанных с ним скорбей и страданий.

Вот как о таком неправильном, ложном духовном устроении писал Макарий Оптинский: «Полагая найти любовь Бога в утешительных чувствах, вы ищете не Бога, а себя самого, то есть собственного утешения, избегая тем самым стези страданий, потому что считаете себя потерянным без духовных утешений». О таких христианах однажды воскликнул сквозь слёзы преподобный Марк Подвижник: «Горе земле, потому что христиане на ней таковыми только по имени нарицаются, а на деле не таковы!»

И потому своё служение миру и ближнему нам надо начать с покаяния. А оно-то как раз и меньше всего присутствует в нашем сознании. Наше покаяние сводится, в основном, к исповеди, к простому перечислению грехов. В нас укоренилась какая-то странная уверенность, что достаточно исповедывать Христа Богом, посещать храм и молиться, чтобы наследовать жизнь вечную. О необходимости жить по Его заповедям мы думаем меньше. Это опасное заблуждение.

«Кто именуется христианином, — учит преподобный Симеон Новый Богослов, — и, говоря, что исповедует Христа Богом и верует в Него, в силу одного такого исповедования думает, что есть христианин и имеет сподобиться Царствия Христова, тот обманывается... Кто не творит заповедей Христовых, пусть не думает, что не отрицает тем Христа. Нет, в каждом преступлении заповеди Христовой он отрицается от Христа; как, наоборот, кто творит заповеди Христовы, тот каждым исполнением заповедей исповедует Христа».

При таком напряжённом внутреннем делании заповеди Божии обязательно станут для нас законом естества, и нас больше уже не будет удовлетворять только личная вера. Появится потребность обнаружить её, засвидетельствовать делами, подвигом служения ближнему, ибо, по слову блаженного Феофилакта, «отличительное свойство христианина — быть полезным для других». Сколько добрых дел совершим мы тогда, какие горы человеческих скорбей, уныния и безысходности сможем сдвинуть, и как иначе, просветлённо, с живой верой в благой Промысл Божий смогут все наши соотечественники вместе с нами переживать и преодолевать последствия и всенародной чернобыльской беды!..

По свидетельству Священного Писания, есть мера терпения Божия, когда беззакония человека или человеческого сообщества «превосходят главу его». Так, не устояли города Содом и Гоморра, в которых не обрелось и десяти праведников. Но не истребился народ Божий с лица земли во времена пророка Илии, потому что было в нём семь тысяч неведомых пророку человек, сохранивших веру в Истинного Бога! И сегодня каждый из нас должен жить, как если бы он был одним из последних, который может спасти свой город, свой народ подвигом веры и личного благочестия. Какое число исполним мы? Число погибели или спасения? Решение этого вопроса — личный удел каждого. «Господи, даждь нам слезы, и память смертную, и умиление», — ежевечерне молимся мы, отходя ко сну. И вот эта «память смертная», готовность в любой миг предстать пред Господом и дать ответ о соделанном за все годы жизни и за тот час, когда застал тебя Господь, — именно эта личная память каждого из нас жизненно важна для всего человеческого сообщества.

Не исчисление времён и сроков исполнения апокалиптических пророчеств, не гадание о грядущем, а твёрдое стояние пред Богом горящей свечой веры, когда свет во тьме светит и тьма не объемлет его, — в этом спасение человека, народа, человечества.

Но «вера без дел мертва», — говорит апостол Иаков. И поэтому возникают приходы и строятся храмы на заражённых чернобыльской радиацией территориях.

В Минске в память о погибших и страждущих от Чернобыльского бедствия возводится храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Вера и дела православных христиан являют нам живое свидетельство о неизреченной милости и безграничной любви Творца к Своему творению. «Дерзай, чадо! Прощаются тебе грехи твои», — сказал Господь наш Иисус Христос расслабленному (Мф. 9: 2), или парализованному, как говорим мы теперь, человеку. И тот встал!

Не дерзости осуждения и злопамятства ждёт Творец от нас, расслабленных духом, душой и телом, но дерзновения веры и дел. И не о нашей ли кровоточивой Родине промыслительно сказал Спаситель: «Дерзай, дщерь! Вера твоя спасла тебя» (Мф. 9: 22)?!

Какой была для Белорусского Экзархата первая половина 90-х годов?

— Шесть лет последнего десятилетия XX века были столь насыщены событиями в жизни Православной Церкви на Белой Руси, что при взгляде на прожитое порою охватывает удивление — словно целая жизнь прошла за это малое время, и по плотности событий час был, как день, неделя — как месяц, месяц — как год. Иногда восскорбишь сердцем о множестве мирской суеты... Но она неизбежна для крестного служения архиерея и весьма тяжела для монаха, которым каждый архиерей и был, и есть, и призван оставаться. В такие минуты слова Псалмопевца укрепляют сердце, а будничная суета обретает высокое значение и непреходящий смысл: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу» (Пс. 113: 9).

За это краткое время на Белорусской земле Господь прославил имя Своё воссозданием епархий, существовавших в разные периоды истории Беларуси, и учреждением новых кафедр, необходимость организации которых стала требованием времени. Из десяти епархий на территории нашей республики, составляющих в совокупности Белорусский Экзархат Московского Патриархата, к примеру, Туровская кафедра была учреждена и как древнейшая наряду с Полоцкой, и как особенно необходимая сегодня для окормления жителей районов, пострадавших от чернобыльской радиации.

Сегодня многие не любят говорить на эту тему, но фактом является то, что переселенцы и беженцы из заражённой зоны возвращаются в родные места и возобновляют в них привычную им жизнь, потому что не могут закрепить корни вне своей малой родины. Ведь белорусское Полесье прекрасно дивной природой, историей, традициями! И вот эти вернувшиеся в родные места люди начинают своё обустройство с того, что... строят храмы! Так, в деревне Тульговичи православный храм был разобран при ликвидации последствий аварии и зарыт в общем могильнике. Но вернувшиеся «к отеческим гробам», где даже дым и «сладок и приятен», жители собрали 27 подписей под ходатайством об открытии церкви, и ныне в приспособленном для богослужений пустовавшем доме уже совершаются Божественные литургии. Очень символично, что начало регулярным богослужениям здесь было положено в Богоявленский сочельник сего года. В радиационной мгле воистину «свет Твой, Господи, знаменася на нас» (Тропарь Богоявления).

В этой же зоне в посёлках Хойники и Юровичи действуют женские монастыри в честь Покрова и в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Они возникли недавно, но мужество и стойкость насельниц и священнослужителей этих монастырей и приходов поддерживают местное население на их крестном жизненном пути, и они не чувствуют себя одинокими, оставленными и никому не нужными, потому что сплачиваются и духовно, и в буквальном смысле слова вокруг обителей и храмов — Домов Божиих.

По свидетельству правящего Туровского архиерея, в местах, где совершается молитва и вся жизнь проходит пред лицом икон — образов Божиих,— радиационный фон столь существенно снижает свой уровень, что мы воспринимаем это как чудо и свидетельство силы Божией, которая совершается в немощи человеческой. В храме и в общине эти люди спасают и свои жизни, и свои души. Опалённые невидимой смертью, они, по слову Господню, избирают жизнь, чтобы жить (Втор. 30: 19), и жизнь жительствует!

Именно к такому выбору был призван весь народ Беларуси своим Президентом Александром Лукашенко в Минске в день Покрова Пресвятой Богородицы во время закладки капсулы в основание храма в честь Всех святых в память о безвинно убиенных в Отечестве нашем.

Единение через покаяние и храмоздание — это, действительно, то, что сегодня способно объединить народ во славу Божию ради спасения Отечества и укрепления Церкви Христовой. Пример тому — возрождение Храма Христа Спасителя в Москве, восстановление Креста преподобной Евфросинии, игумении Полоцкой, в Беларуси, обретение новых даров и возвращение множества святынь Божиих изнемогающему роду нашему по всему лицу Святой Руси — и Белой, и Великой, и Малой.

Совсем недавно мне довелось обратиться со словом к участникам Первого Всебелорусского Народного Собрания, которое проходило 19–20 октября сего 1996 года в Минске. Обсуждались важнейшие вопросы жизни Белой Руси как народа и как государства, и представители всех слоёв белорусского общества имели счастливую возможность выслушать друг друга, чтобы, если благословит Господь, единым соборным усилием умиротворить и самих себя, и жизнь народа в нашем Отечестве. И мне было отрадно видеть и слышать, что идея соборности, причём не только общебелорусской, но и всеславянской, общехристианской, преобладала в словах и настроениях посланцев нашего народа со всех концов Беларуси.

Я говорил тогда, что конституции многих государств мира начинаются словами: «Мы, народ...» И эти первые слова должны быть всегда основаны на предполагаемом единодушии и единомыслии всех членов общества, что на церковном языке и означает слово «соборность». Именно с соборностью неразрывно связано могучее качество державности славянских народов. В этом состоит основа основ государственного строительства. «Мы, народ...» — это краеугольный монолит, и чем плотнее друг ко другу расположены его части, тем надёжнее будет стоять всё здание.

В равной степени этот принцип относится и к проблеме общехристианского единства перед лицом всеобщего духовного обнищания. Я не напрасно говорю об этом. Потому что Минск был избран местом проведения 1–3 октября 1996 года Второй Межконфессиональной конференции «Призваны к одной надежде в союзе мира». Представители традиционных христианских Церквей и религиозных организаций из стран СНГ и Балтии, Восточной и Западной Европы, США и иных стран и регионов обсуждали не принципы абстрактного механического слияния христианских конфессий, в чем порою несправедливо упрекают подлинно христианский экуменизм, но совместное свидетельство об Истине своему народу и всему миру.

В итоговом документе конференции есть замечательные слова: «Участники конференции свидетельствуют единство в убеждённости, что их совместные труды по преодолению проблем современного общества, а равно усилия по установлению добрых взаимоотношений между христианами разных исповеданий — весьма полезны для свидетельства Истины Христовой разделённому миру. Дай Господь, чтобы труды эти совершались с особым усердием, в совершенной преданности заповеди Христа Спасителя: «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5: 16)».

Значение этого форума как для нашей Церкви, так и для межхристианского сотрудничества во всём мире столь велико, что в его адрес направили свои приветствия Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, Президент Республики Беларусь А.Г.Лукашенко, Папа Римский Иоанн Павел II.

К любви и добрым делам призваны все священнослужители без малого тысячи приходов Белорусского Экзархата. Ради этого существуют под покровом чудотворной Жировичской иконы Божией Матери в Свято­Успенском монастыре Минская Духовная Семинария, возобновлённая в 1989 году; Минское Духовное училище, которое с 1989 года готовит регентов и церковнослужителей; Богословский факультет Европейского гуманитарного университета в Минске (с 2004 года — Институт теологии Белорусского государственного университета. — Прим. ред.), выпускающий из своей среды опытных катехизаторов и преподавателей для системы церковного и государственного образования; приходские иконописные классы и воскресные школы, многочисленные братства и сестричества милосердия... О вящей славе Господней молятся и сего ради трудятся братия и сестры двенадцати монастырей на нашей земле.

Сегодня мы создаём первую в истории Православной Церкви на Белой Руси Белорусскую Духовную Академию. Она, с одной стороны, даст возможность полнее раскрыть богатый духовный и научно­богословский потенциал нашей Церкви, а с другой — в ещё большей степени привлечёт к себе деятельную научную и творческую интеллигенцию, во всяком случае, ту её часть, для которой Бог — Отец, а Церковь — Мать.

С сожалением я должен отметить, что и разделение в среде нашего народа существует и имеет своих приверженцев и служителей. Вероятно, геополитическое положение нашего государства имеет столь важное значение для ближних и дальних восточных и западных соседей, что принцип тех, кого Священное Писание называет «сынами противления», — «разделяй и властвуй», способен принести и, увы, приносит горькие плоды. Пересмотр всего исторического опыта белорусов, попытки искусственного, а порою даже насильственного возрождения чуждых народу форм организации его духовной жизни мы видим в усиленной пропаганде унии, которая осуществляется вопреки не только очевидному смыслу, но и простейшему социологическому анализу состояния дел в межконфессиональной сфере общественной жизни. Не то является парадоксом, что кто­то из среды интеллигенции или студенчества вдруг «затосковал» об униональном периоде жизни Белой Руси, и даже не то, что эта «тоска» имеет ярко выраженный политический характер в стиле лозунгов «Беларусь — в Европу!», но то, что униатских прихожан в полноценном смысле этого понятия почти нет, а схема церковно­политического устроения новоявленной «унии» как некоей «национальной религии белорусов» уже давно разработана и усиленно импортируется в наше общество!

Историческому и богословскому рассмотрению унии 1596 года была посвящена церковно­научная конференция в Бресте, проводившаяся 16–19 сентября прошлого 1995 года. Ведь общество не слишком хорошо осведомлено о том, что 400 лет назад, когда несколько православных в прошлом архиереев на своём, в общем, весьма келейном «соборе» присягали на верность Риму и подписывали от имени народа униональные документы, в Бресте состоялся другой — православный — Собор, который имел каноническое право и полноту всенародного представительства и не принял этого сговора архиереев­отступников с государственными властями Речи Посполитой, в состав которой входила Беларусь того времени. Рассказ о нём, о его участниках и последствиях стал главным мотивом проведения конференции.

Время... Оно лучше всякого эксперта расставляет все точки над «і». Но мы не можем благодушествовать и ждать объективного суда истории. Мы должны, образно говоря, свидетельствовать истину сегодня, каждое мгновение своей жизни, дабы не постыдиться, будучи призванными потомками на этот суд.

А потому множество дел лежит за нашими плечами, немало трудов изо дня в день полагает Белорусская Православная Церковь в укрепление духа деятельной любви Божией в своей среде и во всём нашем обществе. Все мы сознаём, что впереди ещё больше забот и ещё выше ответственность, потому что «не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий»
(Мф. 25: 13). И потому мы запасаем елей плодов Духа Святого и добрых дел для светильников наших, дабы они не угасли, когда придёт час выйти в Сретение Господа нашего Иисуса Христа, Ему же честь, и слава, и поклонение.

Текст по главам:

Прямая речь за двадцать лет

1. Детские годы, военное время…

2. «Берегите студенческие годы: будете с любовью вспоминать их»

3. 1000-летие Крещения Руси

4. Конец 80-х и перестройка

5. 1990-е: время перемен

6. Церковь, общество, государство

7. Церковь и национальная самобытность

8. Тревоги Церкви

9. Взаимодействие с государством

10. Церковное образование

11. Религиозная жизнь в Беларуси

12. Три десятилетия на Белорусской земле

13. Юбилейный Архиерейский Собор

14. Принципы отношения к инославию

15. Практические вопросы межконфессиональных отношений

16. Основы социальной концепции

17. 2000-летие Рождества Христова

18. Церковь и политика

19. Современное церковное богословие

20. Духовная жизнь клира

21. Семья как малая Церковь

22. Экономика и нравственность

23. Музыка и живопись в Церкви

24. Церковь и спорт

Эпилог