Митрополит Филарет (Вахромеев)
«Вопросите Господа за меня...» (4 Цар. 22: 13) 
Прямая речь за двадцать лет 
 

Эпилог

Едва ли в Беларуси кто-либо всерьёз станет оспаривать тот факт, что Владыка Филарет — Личность. Вы известны всем как открытый, искренний человек. Вас уважают и любят за мудрость и рассудительность, за умение проявлять чувство юмора. Что, на Ваш взгляд, лежит в основе «хорошего человека», и как люди становятся «плохими»? Когда начинается это разделение, и все ли рождаются одинаковыми?

— Что ж, спасибо на добром слове… Ответить на вопрос столь же непросто, как и понять, с чего, например, начинается Родина.

В церковной практике исповедоваться человек начинает с семилетнего возраста. До этого времени он, несомненно, прегрешает, но по малолетству ему оказывается снисхождение, а ответственность маленького человека перед Богом и людьми разделяет его семья. В Церкви, при этом, для детей нет каких-то особенных послаблений в исполнении основных правил христианской жизни: заповеди Божии даны всем и обязательны для всех без различия возраста.

Помню, в нашей семье дети с малых лет чувствовали себя «взрослыми христианами» и наравне со старшими молились и постились, ходили в храм и участвовали в том, что называется «делами веры».

Когда человек начинает становиться плохим? Наверное, когда он перестаёт обуздывать свою личную гордыню — матерь всех грехов.

Потенциально человек имеет в себе и рай, и ад. В этом смысле все люди, действительно, одинаковы. Но в результате воспитания, окружающей социальной среды, царящих вокруг него нравов детский мир наполняется добротой или эгоизмом, любовью или жестокостью, культурой или хамством. И в ответе за это всегда остаются взрослые: все, без исключения — и родители, и случайные прохожие, и учителя, и соседи. Когда мы перестаём постоянно помнить о том, что дети берут с нас пример, нередко помимо или даже вопреки нашему желанию, — тогда мы пожинаем плоды детской преступности, беспризорности, ожесточённости и цинизма.

Полезно хотя бы изредка вспоминать размышления Фёдора Михайловича Достоевского о детской слезе, вызванной горем, а не капризом. А также чаще задумываться о великих качествах детской души, которая почти всегда яснее осознаёт свою близость к Богу, чем взрослые.

Имея в виду детскую прямоту чувств и неиспорченность мыслей, доверительность и открытость, непосредственность восприятия и природное устремление к Богу, Господь Иисус Христос произнёс слова, которые лежат в основе всей «взрослой» педагогики: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18: 3).

Мы должны думать о детях не в абстрактных категориях, а в предельно конкретном плане и помнить, что «лишних детей» не бывает. Первый и самый верный показатель состояния общества — это содержание детских душ. Появляется всё больше «трудных» детей и подростков? Значит, слишком много неразрешённых трудностей накопилось в обществе.

Позволю себе высказать одно пожелание: нам нужно всматриваться в детей, стараясь различить в их сердцах запечатлённый в них образ. Действительно, это может быть образ Божий, а может быть и гримаса окружающей среды.

Именно поэтому мне хотелось бы завершить наш разговор словами Христа Спасителя: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им» (Мк. 10: 14). Думаю, что в этом следует искать начало всего нашего личного семейного и социального домостроительства.

Как известно, «Филарет» в переводе с греческого означает «любящий добродетель». Трудно ли Вам в столь смутные времена оставаться верным образу своего небесного покровителя?

— Признаюсь, такого вопроса не ожидал. Идеалам соответствовать вообще трудно, и всё же, коль тебя нарекли именем, которое запечатлено в Церкви, то ты обязан следовать имени, данному в Святом Крещении. А в наше жестокое время это особенно трудно. Впрочем, делать добрые дела никогда не было легко. И всё же надо к этому стремиться.

Жизнь показывает, что каких бы высот ни достиг человек в науке, технике и технологии, это не ведёт к прогрессу в человеческих отношениях.

— Даже наоборот. Порой сами достижения науки и техники могут служить основой человеческих несчастий. Основная беда — утрата духовности и прогрессирующая безнравственность. У человека безнравственного нет внутренних ограничений. Максимум удовольствий — для него всё. В основе его отношений с другими — расчёт, стремление меньше дать и больше взять. Есть ещё ловушка внутри нас — сытость, которая, как говорят на Востоке, залепляет глаза и уши, а попросту — заставляет замолчать совесть.

Совмещаете ли Вы служение Богу с мирскими заботами? Чем заполнены Ваши дни?

— У меня нет своей жизни. Я — монах. Я сознательно вступил на путь служения Церкви, и моя личная жизнь вся сорастворяется с жизнью Церкви. Это мой удел, это моя забота, повседневная обязанность.

У нас есть так называемое «белое» духовенство, то есть женатые священнослужители, и есть «чёрное» духовенство — монахи. Очень важно и естественно, когда священник имеет семью, свою домашнюю Церковь — в ней он как бы проверяет свои пасторские способности и возможности, а потом несёт этот опыт пастве. «Чёрное» же, монашеское духовенство «обручается» с Церковью. Все заботы, все силы без остатка отдаются церковному служению.

Очень высок, но как же тяжек Ваш крест, Владыка!

— Всякий жизненный путь, если к нему относиться ответственно, труден. Лёгких путей в жизни нет, это только может показаться со стороны, что у служителя Церкви может быть лёгкий путь.

Владыка, в марте 2005 года Вы отметили своё 70-летие. Опираясь на жизненный опыт и на опыт архипастырского служения, как бы Вы кратко определили призвание христианина в современном мире?

— Как раз незадолго до этого события мне довелось размышлять на эту тему в Италии: прошлой осенью Богословская Академия Центральной Италии в граде Ассизи пригласила меня прочесть лекцию на открытии академического года.

Со студентами и преподавателями Академии мы говорили о том, что во все времена человеку страшно без Бога. И сегодня, в век высоких технологий и информатики, человек в ещё большей мере чувствует пустоту, когда не осознаёт и не ощущает присутствие Творца. Но он ищет Его в фантазиях, в экзотических культах, в мистике и там, где всё смешано со всем… И потому христианское свидетельство в современном мире имеет совершенно ясную цель: указать, где Бог.

Евангельское свидетельство сегодня должно быть школой доверия Богу. Именно этому вконец разучился современный человек, и нередко даже христиане проявляют неспособность всецело доверять Тому, Кого исповедают. На социально-психологическом уровне это чаще всего проявляется в том, что Богу, бытие Которого не оспаривается, отводится лишь строго определённое место в жизни: например, в воскресенье за богослужением и в период чтения утренних и вечерних молитв. А в остальное время суток и в жизни в целом человек старательно соблюдает свой суверенитет от Творца.

А ещё христианское свидетельство, на мой взгляд, должно заключаться в том, чтобы каждый день, каждый час быть для окружающих частью вселенной, где Премудрость создала себе дом, который есть Святая Церковь, и провозгласила, что «начало мудрости — страх Господень, и познание Святаго — разум» (Притч. 9: 1–10).

Владыка, встречаясь с Вами в храме и аудиториях, на торжественных собраниях и беседуя с Вами лично, мы не перестаём удивляться тому, как много и продуктивно Вы работаете для Церкви. И всегда при этом у нас возникает один и тот же вопрос: что является источником вдохновения для Вашего ежедневного нелёгкого служения Церкви? В чём секрет Вашей огромной работоспособности?

— У нас этому простое название — святое послушание Матери-Церкви. Оно дано, и его надо выполнять, и выполнять по совести. А Господь даёт и силы, и разумение, как лучше его выполнить. Со стороны всё выглядит хорошо. Но когда сам себя видишь и оцениваешь — всё выходит гораздо сложнее и не столь блистательно, как кажется с внешней стороны. В сердце же идёт своя работа: мы знаем, по Достоевскому, что внутри человека происходит. Это реальность, и от неё не уйдёшь. Но наружу плоды этой внутренней работы должны выходить соответствующим образом, иметь респектабельный вид. Это тоже своего рода миссия: как ты выполняешь свою работу, своё послушание. Если у тебя всё хорошо получается, и окружающие видят результаты твоих трудов именно такими — слава Богу. А уж весь черновой труд — это наша внутренняя работа: и ты её делай, да помалкивай. Иногда хочется сказать: «Вот, как трудно!» — и начать рисовать мрачные картины... Но это будет не совсем правильно. Всё должно выглядеть красиво! Мы видим хорошую картину, но не видим, какую черновую работу проделал художник. Русский живописец Александр Андреевич Иванов сделал тысячи эскизов, прежде чем появилось «Явление Христа народу»: какая огромная черновая работа! Так и каждый призван делать в своей профессии. Тем более, что со временем эскизы мастера приравниваются к его шедеврам...

Наверное, при этом какую-то роль играют самодисциплина, воспитание?

— Я не хочу детализировать и всё объяснять... Подробности могут разрушить образ; впечатление — это совсем не то. Этот процесс остаётся внутри, а здесь — «Радость моя, Христос воскресе!». Что при этом у него происходило, у преподобного Серафима внутри, как он себя так воспитал, чтобы каждого встречать этим приветствием, — это тайна его, Серафимушки, души.

Очень часто в Ваших интервью Вы подчёркиваете важность кадрового вопроса в Церкви. Как Вы определяете, способен ли конкретный человек к несению того или иного церковного послушания? Какие критерии при такой оценке для Вас самые важные? Что для Вас самое главное в людях?

— Самое главное — преданность делу, которая проверяется на том или ином по­
слушании. Очень трудно осознать, что тебя окончательно определяет в отношении к твоему собрату, которого ты привлекаешь к тому или иному послушанию. Здесь просто надо дерзать. Потому что у нас ведь нет таких школ, как в светской системе, у нас нет такой лестницы должностей и, главное, нет времени. Когда блаженной памяти Митрополит Никодим (Ротов) сообщил, что мне определено быть ректором Московских духовных школ, я сказал ему: «Владыка, ведь я никогда не был ректором…» На это он мне ответил: «Э-э, братец, тяни сам себя за уши…» Вот вам ответ и совет. Иногда приходится этим термином пользоваться. Ведь не было никаких специальных школ. У нас всё время спрашивают: «А какая у Вас кадровая политика?» Да никакой! Просто доверительные отношения к человеку.

Владыка, а в своих подчинённых Вы больше цените послушание или инициативу?

— Всё-таки инициативу. Но «инициатива» — это термин не церковный. Здесь нужно иметь другое понятие: ревность. Мы ценим людей, которые ревнуют о послушании, доверенном им Церковью.

В чём, по-Вашему, смысл жизни?

— В служении Богу и ближним. Человек приходит в мир с одной целью — постоянно работать над собой, и жизнь его надо рассматривать как процесс совершенствования, то есть преодоление трудностей и соблазнов, глубокое личное духовное дерзание.

Есть ли у Вас жизненный девиз?

— Евангелие от Матфея, глава 7, стих 12: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними».

Считаете ли справедливым изречение: «Что ни делается, всё к лучшему»?

— Не считаю. Обратить всё — в том числе войны и болезни, бедствия и страдания — к лучшему возможно лишь Господу Богу. Но Господь Сам принял на себя ограничение, через которое Он не переступает никогда: свобода выбора всегда остаётся за человеком, и если человек не желает доверять Богу, не стремится прибегнуть к Его помощи, не готов к ней, не умеет видеть её и не способен, образно говоря, открыть перед Богом дверь в свою жизнь, — тогда такой человек едва ли может надеяться на справедливость приведённого Вами высказывания. Кроме того, люди по-разному понимают, что для них может оказаться лучшим, а что худшим. Потому что человек смотрит на себя и на свою жизнь из своего же времени, а Господь видит его в вечности.

Почему люди так надеются на чудо?

— На чудо надеются те, кому недостаёт веры. Вера — это труд, порою столь тяжкий, что называется «подвигом». В подтверждение приведу слова апостола Иакова о том, что «вера без дел мертва» (Иак. 2: 20). Самое большое чудо, которое всегда перед глазами человека, но которое нужно уметь различить в суете мира, — это личная встреча с Богом. Это воистину чудо из чудес, которое способно преобразовать жизнь одной личности и всего рода человеческого. А чудеса из области сказок суть не более чем грёзы: они так же отличаются от чудес веры, как детская игра в куклы от настоящей семейной жизни.

Как оцениваете события XX века?

— В зависимости от их последствий, разумеется.

Самая замечательная историческая личность?

— Господь и Бог наш Иисус Христос — Сын Божий, Сын Человеческий, рождённый, не сотворённый, единосущный Отцу.

Историческая личность, вызывающая у Вас наибольшее отвращение?

— Отвращение к людям — это не христианское качество.

Распространено мнение, что зло — явление на земле, можно сказать, историческое. Приобретает ли в новейшие времена проблема зла какие-либо отличительные черты?

— История зла на земле началась с грехопадения человека, который был создан совершенным. Источник зла, как и его суть, остаются прежними, переменчивы лишь внешние формы выражения. Завершение истории зла также связано с человеком: помните известное высказывание Фёдора Михайловича Достоевского о том, что Бог и диавол борются, а поле битвы — сердце человека? В новейшие времена зло прибегает к новейшему камуфляжу, но сама битва происходит как и сто, и тысячу, и несколько тысяч лет назад. В том, что зло будет повержено, сомнений нет, потому что образ этой победы явил Христос Спаситель Своим тридневным Воскресением. Именно это мы имеем в виду, когда произносим пасхальное приветствие: «Христос воскрес! Воистину воскрес!»

Должно ли добро иметь кулаки?

— Когда Иисус Христос дважды изгонял торговцев и меновщиков из Иерусалимского храма, Он делал это при помощи бича из верёвок. Спаситель держал бич в кулаке.

Сегодня в обществе присутствуют самые различные страхи и фобии. Но у верующих христиан может быть только один страх — страх Божий. Что, по-Вашему, происходит с людьми?

— Страх Божий не имеет к фобии ни малейшего отношения, эти понятия нужно различать. Страх Божий — это страх за себя: страх, что это я могу отпасть от Творца, что я могу оттолкнуть Его спасающую десницу, что я могу огорчить своего Спасителя. Когда я люблю Бога, то боюсь Его потерять. Вот что такое страх Божий, в котором нет ни ужаса, ни фобии. А когда страха Божия в душе человека нет, тогда его место занимают именно эти последние.

Что Вы больше всего цените в человеке?

— Способность воспитывать в себе христианские добродетели и жить в соответствии со своей верой. Честность, верность, преданность.

Какую человеческую слабость склонны скорее всего извинить?

— Стараюсь не судить человека за его слабости. Если же говорить об этом в более широком смысле, то нет греха более или менее предпочтительного по сравнению с другим. Грехи, как и «запущенные» слабости, способны мутировать в худшую сторону и перетекать от меньшего к большему.

Грешно ли искать лучшей жизни, и что такое, по-Вашему, радость бытия?

— Что такое «лучшая жизнь», каждый понимает по-своему. Стремление сделать жизнь удобнее в бытовом смысле, наверное, неотъемлемо от человеческой природы. Но спекуляции понятием «лучшей жизни» в ходе человеческой истории нередко приводили к неисчислимым бедствиям и трагедиям. Ведь тогда стремление к лучшему одни пытаются реализовать не ценою собственных усилий, талантов и способностей, но за счёт других людей. Такие поиски лучшей жизни, конечно, греховны.

А радость бытия, мне кажется, чаще всего заключается в очень простых вещах: например, в хорошем самочувствии; в том, что живы твои родные и близкие, и что у них есть свои домашние очаги; когда вечером старики и дети могут выходить на улицу без опаски; когда, наконец, тебя не волнует крепость замка на двери твоего дома.

Должен ли человек постоянно помнить о смерти?

— Древняя христианская мудрость гласит: «Помни день смертный и вовеки не согрешишь».

Интеллигентность: что это такое в Вашем понимании?

— Умение понимать другого человека, умение прощать ближнего, умение ценить труд других людей. Интеллигентность, на мой взгляд, неотделима от деликатности в суждениях и от уважения к тому, с кем ты можешь быть не согласен. Это способность жалеть богатого и соболезновать бедному. Часто интеллигентность путают с интеллектуальностью: это вполне совместимые, но совершенно автономные понятия.

Какие книги, по-Вашему, надо прочесть всем?

— Те, которые составляют Книгу книг — Библию.

Всегда ли человек обязан говорить всё, что думает?

— Нет ничего, что было бы быстрее человеческой мысли. Поэтому никто не в состоянии «говорить всё, что думает».

От кого или от чего Вы устаёте больше всего?

— От суеты и от праздных людей, о которых ещё апостол Павел сказал, что они «бывают не только праздны, но и болтливы, любопытны, и говорят, чего не должно» (1 Тим. 5: 13).

Что такое, по-Вашему, лень, а что — душевный покой?

— Лень, по словарю, это отсутствие желания действовать, трудиться, склонность к безделью. А душевный покой — это результат напряжённого духовного труда, направленного на воспитание чувств и на борьбу со страстями. Таким образом, лень и душевный покой являются абсолютными противоположностями.

По какому поводу можете быть недовольны собой?

— Ответ на этот вопрос относится к области исповеди как церковного Таинства.

Что чувствуете в обществе молодых людей?

— То, что нахожусь в обществе молодых людей.

Есть ли у Вас любимое занятие, помимо основного рода деятельности?

— Наверное, вследствие высокой занятости, мои любимые занятия оказываются тесно вплетёнными в основную деятельность, так что мне и самому непросто их разграничить.

Как проводите свой отпуск?

— Люди моего возраста, как правило, связывают отпуск с решением проблем здоровья.

Часто ли пишете письма?

— Да, моя переписка имеет весьма внушительный объём.

К какой цели или мечте, пока не реализованной, Вы идёте?

— Позвольте ответить на этот вопрос словами апостола Павла: «Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас» (Флп. 1: 23)

И, может быть, самый главный вопрос: что такое любовь?

— Истинная любовь всегда жертвенна. А всё иное лишь сотрясение воздуха...

Что бы Вы могли пожелать читателям?

— Спешите делать добрые дела!

1988–2008