Митрополит Филарет (Вахромеев)
«Вопросите Господа за меня...» (4 Цар. 22: 13) 
Прямая речь за двадцать лет 
 

15. Практические вопросы межконфессиональных отношений

Президент страны на встрече с членами Синода заявил, что Белорусская Православная Церковь была и остаётся одной из основ конфессионального мира и согласия в нашем обществе. На чём базируется эта предначертательная роль Православия в нашем обществе?

— Думаю, в первую очередь — на истории белорусского народа. Более 1000 лет тому назад, в 992 году государственное устроение Белой Руси началось с устроения церковного, когда в сердце древнебелорусских земель была учреждена Полоцкая епископская кафедра, а в 1005 году — Туровская епархия. Выдержав все исторические испытания, Православная Церковь была и по сей день остаётся, я бы сказал, становым хребтом белорусской нации, основой её мировоззрения и мироощущения, фундаментом её культурной и этнической самобытности.

Одновременно Православная Церковь исполняет миссию гаранта межнационального единства белорусов, русских, украинцев, сербов, греков, грузин, болгар, румын и многих иных народов, в среде которых живут люди, неравнодушные к Творцу, желающие «право славить» Господа и стремящиеся исполнять Его заповеди.

Уверен, что чем глубже мы будем знать свою историю и веру отцов, чем больше мы будем стараться сохранить ей верность, — тем больше возможностей будет у наших народов обрести новое единство.

Новое — это не значит нечто совершенно неожиданное или невиданное. Новыми часто становятся известные истины, принципы и правила, которые долгое время не были востребованы, однако стали жизненно необходимы для дальнейшего развития и благоустроения народов.

Когда я размышляю о мирном и дружественном сосуществовании людей разных национальностей, вероисповеданий и культур, прежде всего я имею в виду единение в верности Единому Богу, Которого исповедают христиане, мусульмане и иудеи. Не покушаясь на конфессиональные особенности выражения этой веры и твёрдо зная догматы, каноны и правила своих исповеданий, мы всегда сможем понять друг друга. В этом понимании как раз и состоит самое верное средство против недобросовестных попыток использовать так называемый «религиозный фактор» в политике.

«Историческая память» не может не сказываться на взаимоотношениях Русской Православной Церкви и Ватикана. Куда она «подталкивает» процесс? Что действует ей вопреки?

— История взаимоотношений Русской Православной и Римско­Католической Церквей насчитывает 1000 лет. Она хранит память о своих светлых и тёмных страницах. Невозможно в кратком изложении представить всестороннюю и полную картину этих отношений. История требует тщательного анализа материалов и большой осторожности при оценке событий. Естественно, что на столь длительном историческом пути между нашими Церквами были и взаимные обиды, и разногласия, и драматические события, но были и обнадёживающие явления, когда память об утраченном единстве вселяла надежду на его восстановление.

К последним я отношу наши воспоминания о понтификате Святейшего Папы Иоанна ХХIII и о Втором Ватиканском Соборе, который он созвал. Это было поистине незабываемое время, когда Римско­Католическая Церковь провозгласила свою готовность к диалогу с некатолическими Церквами, и прежде всего с Православной Церковью. Второй Ватиканский Собор создал условия для развития наших взаимоотношений, вдохновил их. Мы всегда будем помнить тот поистине братский приём, какой был оказан представителям Русской Православной Церкви, прибывшим в Рим для участия в Соборе в качестве наблюдателей. Результатом послесоборного развития отношений между нашими Церквами и был двухсторонний диалог. Результатом новой позиции в экуменических связях Римской Церкви явился и общеправославный-общекатолический диалог. Такая «историческая память» продолжает сказываться самым положительным образом на взаимоотношениях наших Церквей.

Если же говорить о негативных моментах в нашей исторической памяти, то здесь следует, прежде всего, назвать проблему унии, которую ни наша, ни другие Поместные Православные Церкви не считают инструментом христианского единства и которая поныне во многом усложняет и обостряет наши взаимоотношения.

Общеправославная позиция принципиально противостоит самой идее унии как усиливающей разделение между Православной и Католической Церквами и углубляющей разрыв между ними. К нашей горечи, определённые круги Римско­Католической Церкви по-прежнему склонны рассматривать унию как явление, сохраняющее положительное значение для соединения Церквей. Это создаёт определённое напряжение между православной и католической сторонами.

В самом деле, проблема унии представляет собой исключительно тяжёлое наследие. Она включает в себя духовные, богословские и канонические аспекты, и вместе с ними также и политические, и национальные, и культурные, и другие. Всё это, повторяю, усложняет наши отношения, особенно в последнее время. Львовский Собор 1946 года провозгласил отмену Брестской унии 1596 года. Однако является реальностью, что проблема унии продолжает оставаться и в значительной степени влияет на содержание и характер нашего диалога. Однако мы не оставляем надежды на взаимоприемлемое решение этого вопроса и считаем необходимым всестороннее его рассмотрение в рамках нашего двустороннего диалога.

Само собой разумеется, что «историческая память» оказывает своё, порой существенное влияние на наши взаимоотношения и подталкивает их в ту или другую сторону. Однако в целом развитие процесса взаимоотношений наших Церквей опирается на евангельские принципы, определяется учением апостолов, крепнет под влиянием богомыслия святых отцов и учителей Церкви. Нас сближает общность духовных истоков. Мы сознаём нужду друг в друге. Всё это углубляет горечь нашего разделения, но и укрепляет нас в усилиях по его преодолению. Мы исповедуем заповедь Христа Спасителя о единстве (Ин. 17: 21), заповедь, которую в силу своих несовершенств не смогли соблюсти, но призваны этого добиваться впредь.

Говоря об этом, я не хочу утверждать, что мы стремимся забыть обо всём том тяжёлом в наших отношениях, что было прежде и что продолжает сказываться и в наши дни. Мы храним «историческую память» во всём её многообразии и верим, что она поможет нам избежать тупика в продвижении по пути, по которому следуют две наши Церкви и который, мы верим, объединяет наши усилия в служении во славу Божию и на благо рода человеческого.

В чём общность и специфика отношений обеих Церквей к экуменическому процессу? В каких его формах удалось достичь наибольшего взаимопонимания?

— Что общего есть в отношениях наших Церквей к экуменизму? На этот вопрос можно ответить кратко. Оно выражено в Гефсиманской молитве Иисуса Христа за оставляемых Им учеников: «Отче Святый! Соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы» (Ин 17, 11). Для всех чад Римско­Католической и Православной Церквей эти слова являются заповедью и должны быть постоянным руководством к действию.

К сожалению, реальность нашей жизни такова, что христиане продолжают оставаться разделёнными на множество конфессий, вопреки тому, что все мы призваны к единству. Продолжающаяся трагедия разделения имеет достаточно много причин, устранением которых и занимается экуменическое движение, которое питают своим духовным опытом обе наши Церкви.

Обстановка, которая сложилась вокруг отношений между Римско­Католической и Православной Церквами, — я имею в виду Полноту Вселенского Православия, а не отдельную Поместную Русскую Церковь, — вызывает особое огорчение. В течение тысячи лет мы составляли единую Церковь. Лишь в одиннадцатом веке произошло трагическое разделение.

Общеизвестно, что между нашими Церквами сохраняется большая общность во многих сторонах вероучения и церковного устройства, что приводит к мысли о реальной возможности восстановления единства. Однако действительность весьма далека от желаемого. Исторический разрыв между нашими Церквами продолжает быть ужасной раной на церковном теле, которая настойчиво требует своего исцеления.

Что же касается специфики отношений каждой из наших Церквей к экуменическому движению, по-видимому, этот вопрос тесно связан с теми причинами, которые нас или объединяют, или разделяют. У нас имеется много общего почти по всем основам вероучения. Например, мы тождественны в учении о семи Таинствах Церкви. Основы литургической жизни Церкви также не разделяют нас. Вместе с тем, между нами существуют серьёзные расхождения, например, в некоторых вопросах экклезиологии и церковного устройства, в частности, относительно учения о епископе Рима.

Ну, а формы нашего экуменического процесса многообразны. Собственно, сам факт наших взаимоотношений уже является проявлением экуменизма.

Русская Православная Церковь имеет два межцерковных богословских диалога с Римско­Католической Церковью: давний двусторонний и некоторое время назад начавшийся — общеправославный. Кроме того, мы имеем хороший многолетний опыт встреч, собеседований и сотрудничества с рядом национальных Епископских Конференций, с «Пакс Кристи Интернационалис», с некоторыми другими организациями в системе Римско­Католической Церкви.

Мы придаём важное значение совместному с Римско­Католической Церковью сотрудничеству в деятельности Всемирного Совета Церквей, Конференции Европейских Церквей и других межхристианских и межрелигиозных организаций и движений. Мы приветствуем совместное участие с католическими представителями в конференциях и других мероприятиях, проводимых государственными и общественными институциями. Нас удовлетворяет это сотрудничество. Мы ценим братский дух и большую общность, характеризующие это партнёрство.

Традиционно большое внимание уделяется нами развитию взаимосвязей представителей наших Церквей на самых различных уровнях, взаимному обмену паломническими группами. Мы удовлетворены тенденцией к их развитию.

В чём сложность «дипломатического» диалога Русской Православной Церкви и Ватикана?

— Собственно «дипломатического диалога», как такового, между нами нет, ведётся диалог экуменический. Град Ватикан может устанавливать дипломатический диалог в полном смысле этого слова. В данном случае изложение Римско­Католической Церкви уникально. В Вашем вопросе, вероятно, имеется в виду другое.

Действительно, в наших отношениях, как это я отмечал выше, присутствуют сложности различного характера, слагающиеся из многих факторов. Ведь, помимо большого сходства, между нами существуют и различия: в некоторых вероисповедных вопросах, в церковных структурах, в традициях... Всё то, что накопилось почти за тысячу лет раздельного развития наших Церквей, теперь встаёт между нами в диалоге и требует взаимной гибкости и понимания.

Между нашими Церквами существует различие в понимании вселенскости и поместности. В своих контактах с римо-католиками мы выступаем как самостоятельная Поместная Церковь, являющаяся одновременно частью Церкви Вселенской. У Рима же установился собственный баланс равновесия между центром и периферией, что нам необходимо, естественно, учитывать при установлении взаимоотношений на разных уровнях.

Говоря о Православной Церкви в целом, в её отношении к диалогу с Церковью Римско­Католической, следует обозначить определённые трудности этого диалога. Отсутствует, например, единый подход к нему со стороны Поместных Православных Церквей, причём разногласия носят самый широкий диапазон, начиная от позитивного отношения и кончая отрицательным. Для Русской Православной Церкви это также создаёт определённые осложнения.

Далее, в каждой из двух наших Церквей существует многообразие традиций, которые иногда могут вступать в коллизию между собой и затруднять ведение диалога.

Римско­Католическая Церковь распространена по всему миру. А ведь обстановка в различных частях мира не однозначна. И ответ на вызовы современной жизни с нашей и католической стороны может носить несхожий характер. Это естественно, но это каждой из сторон также необходимо учитывать.

Мы находим перечисленные и подобные им сложности нашего диалога естественными и преодолимыми. Гораздо тяжелее переживаются нами трудности, представляющие прямо-таки открытую рану на теле нашей Церкви и многих других Поместных Православных Церквей, какой является уже упоминавшаяся мной проблема унии.

Расскажите что-нибудь о встрече с Папой...

— Представители Русской Православной Церкви, начиная с понтификата Святейшего Папы Иоанна ХХIII, имели много встреч с Первосвятителями Римской Церкви, в том числе и со Святейшим Папой Иоанном Павлом II, но упомянутая Вами встреча, проходившая 25 августа 1989 года, носила исключительный характер. Уже тот факт, что в ней участвовали три митрополита — постоянные члены Священного Синода, придаёт нашему визиту особое значение, свидетельствует, что это не был визит простой вежливости, но сугубо деловой. В самом деле, целью нашего посещения Папы была передача Его Святейшеству Послания Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена. В Послании ещё раз выражается благодарность Святейшему Папе Иоанну Павлу II за направление в пределы нашей Церкви в истекшем году для участия в праздновании 1000-летия Крещения Руси исключительной по представительности делегации Святейшего Престола и делегации руководителей многих Епископских конференций. В Послании говорится о желании нашей Церкви продолжать плодотворный двусторонний диалог, умножать его, насыщать новыми аспектами. Вместе с тем, отмечается наличие определённых трудностей, стоящих на пути искомого сближения двух Церквей, основной из которых является проблема унии, вообще являющаяся тормозом для развития братских отношений с Римско­Католической Церковью большинства Поместных Православных Церквей. В ходе имевшей место беседы обе стороны отмечали, что знамением нашего времени стало обращение Церквей к насущным проблемам современности, от решения которых зависит настоящее и будущее рода человеческого, чему как раз и служит во многом диалог Церквей.

Продолжительная, открытая встреча с Его Святейшеством Папой была исполнена взаимным интересом и проходила в атмосфере братства и стремления сторон к взаимопониманию.

Мы испытываем сердечную благодарность к Святейшему Иоанну Павлу II за пережитую нами радость духовного общения. Мы глубоко признательны Высокопреосвященному кардиналу Иоханнесу Виллебрандсу, Председателю Понтификального совета по содействию христианскому единству, за его неизменное доброжелательное внимание и стремление всемерно способствовать укреплению отношений братства и взаимопонимания между двумя нашими Церквами.

Кроме знания теории межконфессиональных отношений, Вы имеете многолетний опыт общения с представителями других Церквей и конфессий. Чем практически Православная Церковь руководствуется, определяя своё отношение к инославным конфессиям?

— Во взаимоотношениях между Церквами как раз и выясняется, Кто Он, Господь наш Иисус Христос. По-разному отвечают на этот вопрос сегодня, как и в древние времена. Мы все прекрасно знаем, что христологическая тема постоянно была на повестке дня во взаимоотношениях христиан и Поместных Церквей. Это вопрос, на который всегда, на протяжении всей истории Церкви, хотели найти ответ. Сегодня также идут богословские споры.

Что касается нашей Святой Православной Церкви — Единой Святой Апостольской Церкви, объединяющей сегодня 15 Поместных Православных Церквей, — слава Богу, эта проблема не стоит. Мы все верим в единого Господа и Спасителя Иисуса Христа, все составляем Его Церковь и в этой Церкви желаем спастись. В противовес некоторым современным движениям, которые хотят спасать Церковь. Все современные раскольники, которые есть практически во всех Поместных Церквах, видят свою задачу в том, чтобы спасти Церковь Православную, спасти Православие. И на втором плане — личное спасение. Вот какой парадокс мы встречаем сегодня.

И, тем не менее, Господь даёт нам возможность ощутить единство Православной Церкви. Я искренне радовался, когда в Киеве праздновалось 950­летие Киево-Печерской Лавры. Радовался соборному богослужению, которое проходило не без каких-то человеческих осложнений, но оно было! Представители всех Поместных Церквей — все от единой Чаши причащались! И в этом году далеко отсюда, в Вашингтоне, я тоже увидел, что Церковь Соборная существует! Присутствовали представители всех Поместных Церквей! Вот это радует, несмотря на то, что если мы начнём анализировать наши конфликты и проблемы, окажется, что их не так уж мало, но в то же время, взглянув поверх этих конфликтов, мы убеждаемся, что Православная Церковь едина и наши Предстоятели Церквей находятся в дружеских, братских отношениях. Я действительно являюсь свидетелем этого доброго, братского отношения, потому что некоторое время был Председателем Отдела внешних церковных сношений, и все эти проблемы меня касались. Сейчас я занимаюсь несколько другими проблемами — нашей Белорусской Православной Церковью, но Святейший Патриарх благословляет меня иногда вспоминать моё прежнее служение и участвовать в представительных событиях.

Сейчас я касаюсь проблемы христианского единства как Председатель Богословской Синодальной комиссии, которая, собственно, и должна заниматься межконфессиональными проблемами и подсказывать пути их разрешения.

Сегодня всех нас волнует проблема присутствия на канонической территории Русской Православной Церкви других конфессий, преимущественно неопротестантского пятидесятнического толка, разных миссионерских направлений. Почему они появились? Это не есть следствие, как хотят некоторые представить, наших контактов со Всемирным Советом Церквей или проведения богословских диалогов с инославными. Это результат перестройки, когда государство стало на ложно демократический путь. Я не против демократии, но она должна быть разумной! Когда открыли границы, и государству уже не до того, кто едет, лишь бы была какая­то экономическая выгода, к нам повалил миссионер, который готовился «на всякий случай». Они всегда готовы «на всякий случай», как только представится возможность, направить передовые отряды на территорию Православной Руси. Это, конечно, совпадает и с некоторыми геополитическими планами, когда распавшийся Советский Союз хотят видеть не как государство, а как экономическую территорию, пространство, которое можно использовать в своих целях. И, конечно, присутствие какого-то единства на этой территории им нежелательно.

Так что беда не от того, что мы имели контакты с инославием. Я могу сказать, что нынче ВСЦ тоже «мельчает», от своих первоначальных идей отступает и идёт какими-то своими путями, пытаясь восстановить единство видимое, внешнее, не думая о существенном, принципиальном единстве христиан. Но наше отношение к инославию как было в XVIII веке, в XIX веке, таково оно было и в XX веке — принцип не менялся. Мы за диалог, за разговор, который в той или иной степени послужил бы единству. Мы прекрасно понимаем, что это не в наших человеческих силах — вот так составить какой-то план восстановления единства, составить какие-то тезисы, принять их и этим ограничиться. Нет, этого мало.

Участвуя в диалоге со старокатоликами от первого до последнего дня, я часто беседовал с одним мудрым богословом, который, как и я, переживал за этот диалог. Казалось бы, мы оговорили все вопросы, была исчерпана повестка дня. Несколько моментов было зафиксировано: католики так представляют эту проблему, православные — так. По-моему, два, от силы три случая, где в протоколах представлены места для дальнейшего рассуждения. И вот что мне сказал этот Владыка: «Мы можем договориться, но при абсолютном совпадении теоретическом, мы не сможем сослужить. И наоборот, есть такие лидеры, представители и учёные, в диалоге с которыми мы чувствуем единство. И можем не обратить внимания на какие-то их частные мнения, и в будущем сможем вместе стать к Престолу, сослужить Божественную литургию, и она исцелит все наши изъяны». Это мне так стало близко к сердцу, и я понял, что подлинную любовь друг к другу и подлинное единство может дать только Бог. То есть мы, конечно, должны эту любовь сами у себя воспитывать, но только Бог силен создать те условия, при которых мы сможем почувствовать себя едиными и совершить Евхаристию.

На протяжении всего времени существования этих богословских встреч, диалогов, собеседований, как их по-разному называют, всегда присутствовало наше искреннее желание показать Православие нашим собеседникам. Сегодня нас спрашивают, а много ли в результате этого перешло к нам, многих ли мы увлекли своим свидетельством о Православии. Мы любим это слово, сказанное Иоанном Богословом. Он нас учит, побуждает свидетельствовать об истине. Я тоже поначалу не задумывался о цифрах, но они ведь впечатляют. Можно сказать, совершаются массовые переходы в Православие! Взять хотя бы Африку. Какая там миссия Кипрской Церкви работает! И Американская, и Греческая — все миссионерствуют там, свидетельствуют. И в Европе это есть, и в Японии. Только мы не собираем эти факты и не вооружаем себя ими, не трубим об этом на каждом углу.

А принцип нашего взаимоотношения с инославными остаётся тот же — мы осознаём цель, поставленную нам Самим Господом: хочу, чтобы все были едины, как Мы — Отец, Сын, Святой Дух — Троица Единосущная и Нераздельная. Мы Её исповедуем, и мы должны стремиться каждый что­то сделать для этого единства. Быть едиными христиане должны, чтобы уверовал в Господа мир. А разделённые, ссорящиеся между собой, подчас ненавидящие друг друга, воюющие, мы несовершенны в свидетельстве.

Соседняя с Беларусью Украина находится в условиях неопротестантской агрессии, серьёзных межконфессиональных конфликтов, экспансии греко­католиков и католиков на Восток. Униаты уже перенесли свой центр из Львова в Киев, вся Украина покрыта сетью униатских и католических епархий. Как православным вести себя в этой ситуации?

— Зло злом не исправишь, не одолеешь. Мы всё время должны себе это напоминать. Пути выхода из сложившейся ситуации надо искать в терпении. «Терпением стяжите души ваша», — это очень многоплановый духовный совет. Прежде всего мы должны сами почувствовать себя православными и искоренить из себя неприязнь, злобу. Это абсолютно необходимо — это базис каждого нашего разговора с нашими оппонентами. Потому что цель нашего диалога — святая заповедь Христа Спасителя о единстве. Мы должны быть настойчивы, упорны, но при этом мы должны работать с чистыми руками, с чистой совестью без всякой злобы.

К противостоянию с инославными в Украине добавилась проблема раскола: Киевский Патриархат и автокефалы. Каково должно быть отношение православных к раскольникам?

— Это, конечно, ересь. По святым отцам и по правилам — это ересь. Это сознательное противление, сознательное устроение разделения в Церкви. Это ересь против единства Церкви, ересь против девятого члена Символа Веры: «Верую во Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь».

Если мы признаём Господа нашим Спасителем, мы должны засвидетельствовать о Нём тем, кто Его не ведает. Наша брань, этот раздор, расколы — огромный соблазн, которым нас всё время попрекают. Всегда в разговорах с инославными слышишь — вот вы православные, а что же между вами делается!

Бывает, что в раскол уходят друзья, одноклассники, иногда даже родственники принадлежат теперь к различным христианским конфессиям. Какой бы Вы пастырский совет дали христианину, которому приходится общаться с инославными, сектантами или раскольниками?

— Первый наш долг — это молитва. Молитва о Церкви, о единстве Церкви, как в ектеньи — «о соединении всех Господу помолимся». Вспомните и Серафима Саровского, который говорил: «На своей молитве дерзайте молиться о всей Церкви и о всем мире». Поэтому, конечно, не должно быть равнодушия и безразличия к проблеме межцерковных отношений и расколов. Мы должны принимать это близко к сердцу, и первое, что мы можем всегда, — это молиться о единстве Церкви.

В своих практических межличностных отношениях мы должны постоянно за собой смотреть, что мы допускаем со своей стороны, какие шаги, какие слова, какие настроения, какие мысли. И все средства, которые при нас, мы должны использовать и выстроить их в первый ряд наших отношений. Ты уклонился в раскол, в секту, а я молюсь за тебя, молюсь о прощении твоего греховного поступка. И одновременно я искореняю в своей жизни, в своих действиях всё, чего не хочу видеть в тебе.

Сегодня идёт открытое противостояние Православию, если не нападение на него. Случаются даже поджоги храмов. Но мы можем и обязаны активно исповедовать свою веру. Вера без дел мертва. Также без нашего миссионерства, без активности нашей разговоры и жалобы никуда не приведут.

Одна из Ваших книг, изданных в Киеве, называется «Богословие добрососедства». Это сказано и об отношении к инославию?

— Добрососедство должно быть, конечно, не только между православными верующими и Православными Церквами. Я очень благодарен издателям за этот ими изобретённый термин. Очень удачный.

Вы неоднократно говорили об опасности для Православия ложного понимания экуменизма.

— На протяжении уже почти столетия Русская Православная Церковь ведёт диалог с инославными исповеданиями, что нынче называют «экуменизмом». Это понятие многогранное. Обозначая первоначально стремление к сближению христиан, сегодня оно употребляется в самых разных смыслах.

Кстати, зачастую именно отсюда, из терминологической неопределённости или неосведомлённости, проистекают в православную среду многие недоумения, а порою даже возмущения и обвинения.

Нужно ясно различать такие понятия, как «экуменизм», «экуменическое движение», с одной стороны, то есть как их понимают западные христиане, и «экуменические контакты Православной Церкви», «участие православных в экуменическом движении» — с другой. Важнейшая цель православного участия в экуменическом движении всегда состояла и должна состоять в будущем в том, чтобы нести свидетельство о православном вероучении и о кафолическом Предании Церкви, и в первую очередь истину о её единстве и о том, как это единство осуществляется в жизни Поместных Православных Церквей.

На Западе среди христиан существует мнение, что совместное христианское служение миру, дела милосердия и благотворительности могут лечь в основу объединения Церкви Христовой. Однако, по мнению Православной Церкви, христианское единство не может быть восстановлено одним лишь согласием по мирским вопросам. Ведь при этом, в результате, христиане окажутся едины во второстепенном и по-прежнему будут расходиться в основном.

Кроме того, мы категорически против смешения всех деноминаций, некоторые из которых лишь формально именуют себя христианами, в одно общее понятие «Церкви». Приведу слова священномученика Илариона (Троицкого): «Я твёрдо убеждён, что было бы громадным шагом на пути единения, если бы конференция (здесь имеется в виду прообраз Всемирного Совета Церквей. — М.Ф.) утвердила бы прежде всего истину единства Церкви и не считала бы все современные христианские вероисповедания и секты, взятые вместе, за единую Христову Церковь, потерявшую лишь видимое единство».

Не свидетельство об Истине перед лицом инославного и секулярного мира представляет опасность для Православия, а размывание смысла понятий, связанных с экуменизмом, неверное понимание и употребление самого этого термина.

Вы известны своими многочисленными контактами с представителями других христианских конфессий и деноминаций. В связи с этим, каково Ваше видение проблем межхристианских отношений и, в частности, отношений православно-католических сегодня? Что же такое, на Ваш взгляд, экуменизм, и каким он должен быть с православной точки зрения?

— Изначала экуменизм обозначает стремление христиан к сближению. Греческое слово «ойкумена» переводится как «обитаемая людьми часть суши». Сегодня словом «экуменизм» пользуются, порою, без разбора, и термин из-за многократного неточного, а порою и ложного понимания стал, к сожалению, терять свои чёткие очертания.

Церковь Христова — едина, о чём свидетельствует Никейский Символ нашей Веры. Грех человеческих разделений привнёс в Церковь трагедию «раздирания хитона Христова», как образно называются внутрицерковные распри и расколы. Христианин должен стремиться к преодолению всякого греха, и если мы не будем радеть о единстве христиан в духе и истине (Ин. 4: 23–24), в союзе любви и мира, то мы окончательно нарушим заповедь Христа Спасителя о единстве и погрязнем в недоверии и враждебности. Мир и без того полон их плодами, и христиане не вправе пренебрегать даже малейшей возможностью диалога, ведущего к большему пониманию проблем друг друга и причин, приведших к разделению. Так, перед лицом опасности люди забывают о мелочных обидах и рука об руку, каждый в меру сил и возможностей, стараются сохранить единство ради победы.

Спекулятивное понимание экуменизма как стремления объединить все религии мира в некий конгломерат совершенно чуждо Православной Церкви и рассматривается ею как очередная ересь новейшей истории. И связывать такую интерпретацию экуменизма с межхристианской деятельностью Московской Патриархии неправомерно.

История, принципы и современное положение внешних церковных контактов с инославием изложены в специальных документах Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви. Комментируя сегодняшнее состояние православно-католических отношений, скажу, что они сложны. С одной стороны, десятилетиями налаженные связи с отдельными монастырями, приходами и целыми епархиями Католической Церкви вовсе не пострадали из-за проблем, возникающих, так сказать, на высшем уровне.

Но с другой стороны, мы видим непоследовательное отношение Ватикана к нормам межцерковного общения, когда за благонамеренными словами не стоит ничего, кроме слов, а дела свидетельствуют о планомерном и не зависящем ни от каких переговоров и собеседований попрании канонических правил. Например, весь диалог, связанный с учреждением Римско-Католических административных структур на канонической территории Русской Православной Церкви, сводится к нулю заявлениями, что Ватикан вообще не признаёт такого понятия! Прозелитизм в России и униатская политика на Украине продолжаются без всяких изменений в течение времени, достаточно долгого для того, чтобы мы оставили иллюзии по поводу известных заявлений и инициатив.

Мы внимательно прослеживаем и стремимся понять процессы, которые происходят в недрах Римско-Католической Церкви, в Ватикане, в епархиях и приходах. И нужно сказать, что не всё воспринимается нами с прискорбием. Например, в Беларуси, где Православие тесно соседствует с Католичеством, мы находим больше взаимного понимания на всех уровнях нашего общения. И это вселяет надежды на будущее.

Празднование двухтысячелетия Рождества Христова вызвало религиозный подъём в мире. Однако имеет ли он реальные плоды жизни человечества, и в частности, в области сближения позиций Православия и Католицизма?

— Конечно, празднование 2000-летия вызвало духовный подъём в мире. Очень много об этом говорили. Но, может быть, слишком мало говорили о самом историческом, я бы сказал, чрезвычайном в истории мироздания факте Рождения Сына Божия. Человечество сместило акцент и сделало 2000-тысячелетие Рождества Христова этаким культурологическим праздником.

И Вы правильно говорите, что события, последовавшие сразу же за торжествами, разворачивались таким образом, что искренние души не могли понять происходящее: только что отпраздновали Рождество Христово — 2000 лет! — а у Церквей опять начинается соперничество. Причиной тому — новая наступательная политика Ватикана на Православный Восток, отнюдь не братские решения и поступки, нежелание советоваться и согласовывать свои действия. Договорились ведь когда-то Константинопольский Патриарх и Римский Папа о так называемом «диалоге любви Церквей-сестёр». Но сейчас в лоне Ватикана появился специальный документ, в котором пересматривается само понятие «Церкви-сёстры». А это — шаг назад от достигнутых соглашений. Я откровенно говорю нашим инославным гостям о своём несогласии с политикой Ватикана. Но мы не должны терять нормальных человеческих христианских отношений на нашем уровне православно­католического общения. И потому мы будем продолжать диалог с инославием.

Как Вы считаете, могут ли христиане мира преодолеть те расколы, которые произошли за время существования Христианской Церкви? Расскажите об экуменической деятельности Белорусской Православной Церкви. Возможна ли в обозримом будущем встреча высших иерархов Православной и Католической Церквей?

— На образном языке Церкви разделения и расколы называются «раздиранием хитона Христова». Ещё в раннехристианские времена апостол Павел предостерегал единоверных: «Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них» (Рим. 16: 17).

Современные христиане унаследовали историю такой, какой она складывалась веками и тысячелетиями. В своё время за каждым разделением стояло конкретное имя человека, конкретное событие, как правило — трагическое и опасное для христианского единства. Поэтому в тех случаях, когда трагедии расколов и разделений были вызваны искажением догматов веры и канонических основ Церкви, преодоление разногласий без покаяния и признания одной из сторон своей догматической неправоты едва ли возможно.

Если же разногласия вызваны личными мнениями спорящих сторон о вещах преходящих и не касаются основ веры и Церкви, то примирение возможно, и стремление к нему — необходимо. Ярчайший пример того — восстановление канонического общения Русской Православной и Русской Зарубежной Церквей, конструктивный и плодотворный диалог со Старообрядческой Церковью.

К сожалению, за время существования Христианской Церкви разделений было немало, а их причины были весьма разнообразны. Кроме того, в отколовшихся от Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви частях продолжались свои внутренние противостояния, и расколы множились по мере возникновения всё новых и новых амбициозных лидеров. Поэтому некое механическое слияние всех христиан воедино никак не возможно, да и цели такой никто перед собой не ставит, разве что враги самой Церкви.

Сегодня гораздо важнее всем христианам помнить заповедь Христа Спасителя о единстве и стремиться исполнять её на всех уровнях своей жизни: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13: 35). Даже плохой мир лучше хорошей войны, поэтому мы всегда открыты конструктивному диалогу с теми, кто к нему готов.

Думаю, что наиболее полный ответ на вопрос о межхристианском, межрелигиозном и экуменическом общении следует искать в документе, который называется «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», который был выработан Синодальной Богословской комиссией и принят Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13–16 августа 2000 года.

Что касается встречи Предстоятелей Московского Патриархата и Ватикана, то сегодня этот вопрос в практическом плане не обсуждается.

Как Вы полагаете, Ваше Высокопреосвященство, не приведёт ли усиливающаяся государственная интеграция России и Беларуси к нарастанию противостояния Католицизма и Православия на нашей земле и к попыткам новых спекуляций на религиозных чувствах людей?

— Обратите внимание: тема противостояния Католицизма и Православия в большей степени занимает людей нерелигиозных, склонных к легковесным суждениям или ко всевозможным спекуляциям. В христианской церковной среде есть чёткое понимание, что разделение Церкви Христовой на Восточную и Западную — это болезненное нарушение Богоустановленного единства Церкви как Тела Христова. И потому трезвомыслящие католики и православные Самим Богом призваны искать пути к сближению, а не поводы к противостоянию. О единстве христиан молился Отцу Своему Христос Спаситель: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17: 2). Это чрезвычайно сложный процесс, но, как говорится, дорогу осилит идущий.

Те, кому единство Церкви Христовой не дорого, легко истолковывают сложности сближения как непреодолимые препятствия и порою сами провоцируют противостояние.

В Беларуси достигнуто достаточно устойчивое равновесие в сфере религиозной жизни общества. Это слишком драгоценное в наши дни состояние, чтобы белорусские церковные и религиозные деятели, простые верующие и само государство не ценили его или относились к этому сокровищу легкомысленно. Я не исключаю, что отдельные экстремистски настроенные люди или группы могут спекулировать на темах межконфессиональных отношений. Но я верю в здравомыслие верующих жителей Беларуси и властей предержащих.

Вместе с тем, в Беларуси всё громче звучит вопрос о моноконфессиональности…

— Как раз это и есть пример спекулятивных, я бы даже сказал — провокационных суждений о состоянии межконфессиональных отношений в республике. С одной стороны, подобные мнения подогреваются недобросовестными или небеспристрастными исследователями, с другой — противниками равновесия в религиозной среде. Мне приходилось видеть результаты так называемых опросов общественного мнения, где понятия «верующий», «православный», «церковный», «религиозная община» и даже «христианин» интерпретировались столь произвольно, что узнать заказчика исследования не составляло труда.

Претензии на моноконфессиональность никогда не выдвигались ни со стороны Церкви, ни со стороны государства, потому что эта идея если не абсурдна, то чревата серьёзнейшими нестроениями в обществе.

Почему Римский Папа Иоанн-Павел II, на Ваш взгляд, так стремился попасть в Россию?

— Мне бы не хотелось рассуждать о внутренних или личных мотивах тех или иных действий Ватикана. Отмечу лишь, что Римский Понтифик является не только Главой государства Ватикан, но и Предстоятелем Римо­Католической Церкви. Поэтому следует различать, в каком качестве он посещает то или иное государство и какой характер носит его визит — церковный или государственный.

Думаю, что визит Понтифика в Россию при условии его традиционного невнимания к церковно-канонической позиции Московского Патриархата означал бы для Ватикана закрепление того положения вещей, которое существует в отношениях с Русской Православной Церковью на сегодняшний день.

Для нас этот status quo неприемлем, пока существующие между нами противоречия не будут устранены. То же самое можно сказать и о позиции Белорусской Православной Церкви в этом вопросе.

Хотел ли Папа столь же настойчиво попасть в Беларусь?

— В Беларуси есть свой аспект этой проблемы: здесь понятие «католический» в большинстве случаев соотносится с понятием «польский», что, в свою очередь, имеет весьма определённые исторические реминисценции и современные ассоциации. Но сегодня белорусы и поляки, православные и католики совершенно мирно и спокойно живут на Белорусской земле, трудятся рука об руку и не конфликтуют друг с другом. То же самое можно сказать о взаимоотношениях Белорусской Православной и Римско-Католической Церквей. И мы достаточно высоко ценим межконфессиональное равновесие и покой, чтобы подвергать его испытаниям.

Что Вы понимаете под понятием «диалог религий»? Какова роль Церкви в межрелигиозном диалоге? Могут ли те, кто верует и живёт иначе, чем другие, сосуществовать вместе, не вступая в конфронтацию? Могут ли связи, соединяющие нас с Богом, примирить нас друг с другом и не противопоставлять одного другому?

— Под «диалогом религий» я понимаю несовершенный термин. Здесь, на мой взгляд, в середине пропущено третье слово — «представителей» или «деятелей», или какое-то иное понятие из этого семантического ряда. Диалог могут вести религиозные лидеры разного уровня, богословы, рядовые верующие. Исходя из своего религиозно-богословского опыта, беседовать и дискутировать они могут о чём угодно, от эсхатологических тенденций современного интеграционного движения до проблем личной и общественной жизни. Но целью этих дискуссий никогда не становятся основные вероучительные положения христианских, мусульманских, иудаистских, буддистских, синтоистских и иных религиозных систем.

В качестве одного из самых результативных примеров такого диалога могу привести Всемирную конференцию «Религиозные деятели за спасение священного дара жизни от ядерной катастрофы», которая была проведена в мае 1982 года в Москве. Люди старшего и среднего поколения помнят, что это был разгар «холодной войны», и человечество уже очень опасно балансировало на грани ядерного конфликта. Тогда за одним столом собрались около шестисот последователей мировых религий из девяноста стран всех континентов. Святейший Патриарх Пимен, открывая конференцию, обратился ко всем её участникам с призывом: «Перед лицом опасности уничтожения жизни на земле… побуждаемые своим религиозным долгом, употребим необходимые усилия, чтобы совместно и единодушно обсудить препятствия, стоящие ныне на пути к миру, и определим средства, способные устранить их!»

Актуально звучит по сей день, не правда ли?

Но обратите внимание на то, что и в названии этого форума, и в той цели, которую он преследовал, не было элемента «диалога религий» в чистом виде, то есть обмена мнениями на вероучительном уровне.

Сегодня же в контексте устроения «открытого общества» и в рамках общих глобализационных процессов «диалог религий» понимается именно как попытка «расширить рамки духовного опыта» одной религии за счёт усвоения положений другой религии. А это уже грозит опасностью возникновения прозелитизма, то есть обращения верующих одной религии в другую.

Цели здесь тоже понятные: в одном случае это размывание исторической религиозности народов до их полной духовной анемии, в другом — радикальная замена традиционной религиозной системы на новую религию.

Для централизованного участия традиционных религий в обсуждении и устранении проблем, которые касаются каждой из них в отдельности и всех вероисповеданий в их совокупности, в России создан и активно работает Межрелигиозный Совет. В Беларуси совершает свою деятельность Круглый стол по межцерковной помощи. Уверен, что такие и подобные им институты как раз и выполняют повседневную работу в рамках межцерковного и межрелигиозного диалога, занимаясь разрешением практических вопросов.

Каково Ваше отношение к нетрадиционным для территории Беларуси религиям?

— Знаете, отношение я имею к Православной Церкви: являюсь её членом и несу послушание, на меня возложенное. Мода на всё «нетрадиционное» меня не касается.

Для Беларуси традиционными религиями являются Православие, Католицизм, Лютеранство, Иудаизм и Ислам. Если кому-то из жителей Беларуси по душе буддизм, зороастризм, синтоизм и иные культы, традиционные для иных этнических общностей и культурно-исторических систем, — это дело личного выбора. Но если группа поклонников, например, шаманизма станет претендовать в Беларуси на статус и права, равные статусу и правам перечисленных мною традиционных для нашей страны религий, — то эти амбиции не будут иметь достаточных оснований ни в истории формирования менталитета, образа жизни, культуры, этнических и религиозных особенностей белорусского народа, ни в сегодняшней практике духовной жизни республики.

Нынче очень много говорят о религиозном фанатизме как источнике конфронтации во всём мире. Что Вы вкладываете в понятие «религиозный фанатизм»? Существует ли оно для Вас вообще?

— Конечно, существует. Все грешат им, и православные в том числе. А как различить фанатизм и здоровый энтузиазм? Порою это трудно определить, а порою всё совершенно очевидно. Фанатизм — это отсутствие любви, той любви, которая движет нашей жизнью, жизнью всего мира. «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними», — гласит христианский закон (Мф. 7: 12).

Русская Православная Церковь — вторая по численности в мире. Есть ли у неё «союзники»? Существует ли сейчас тема единства народов, которые исповедают Православие? Насколько она актуальна?

— Несомненно, существует. Более того, это не просто «тема» — это многовековая история, исполненная высокого героизма и больших испытаний, которым подвергалось это единство. Да и сейчас мы видим, какое раздражение вызывает в определённых кругах сама возможность единения исторически православных народов.

Обсуждая этот вопрос в самых разных обстоятельствах, мне неоднократно приходилось сравнивать Православную Церковь со становым хребтом всего славянского православного мира и, в частности, братских народов России, Беларуси и Украины. Сегодня любые средства — от религиозного прозелитизма до открытой экспансии — идут в ход, чтобы внести разделение в жизнь Церкви, чтобы сломать этот хребет и лишить наши народы основного стержня их духовной, национальной и культурно-исторической жизни. Ведь вслед за этой утратой последует обезличивание народов и превращение их в «население экономических территорий» со всеми вытекающими последствиями.

Каковы, на Ваш взгляд, перспективы созыва Вселенского Православного Собора?

— Между Поместными Православными Церквами не только в славянских землях, но во всём мире существует тесное и постоянное общение — как молитвенное, так и обычное, повседневное. На уровне глав и представителей мы встречались во время Серафимо­Дивеевских торжеств в нынешнем году; в дни празднования 2000-летия Рождества Христова главы Церквей и государственные руководители православных народов собирались в Святой Земле для празднований в Иерусалиме и Вифлееме. А вспомните торжества 1000­летия Крещения Руси в 1988 году, празднование 1000-летия Полоцкой епархии и Православной Церкви в Беларуси в 1992-м и 200-летия Минской епархии в 1993 годах! Воистину весь православный мир присутствовал на них!

Православные Церкви находятся в постоянном контакте и весьма оперативно реагируют на события, происходящие в религиозной и политической жизни рода человеческого. Мы постоянно сверяем свои позиции и выражаем соборное мнение по важнейшим вопросам мировой жизни. В этом отношении мы не просто союзники, но члены Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, Главою которой является её Божественный Основатель, Господь наш Иисус Христос.

Что касается перспектив созыва Всеправославного Собора, то постоянные консультации по этому вопросу проводятся, так сказать, в рабочем порядке в течение уже довольно долгого времени. По мере того, как мы находим решение проблем, необходимость созыва Собора естественным образом становится более или менее насущной. Во всяком случае, острая необходимость такого созыва при её возникновении не застанет православный мир врасплох.